Array Сборник статей - Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

И в рамках уже привычных дружеских советско-германских отношений германскому военно-морскому флоту было разрешено использовать в качестве базы порт Мурманск.

Молотов отнёсся с симпатией и к решению Германии начать активные наступательные действия против Франции.

Как сообщал в Берлин Шуленбург, информацию об этом Молотов оценил по достоинству и сказал, что Советский Союз понимает, что Германия должна была защитить себя от англо-французского нападения. «У него нет никаких сомнений в нашем успехе». Но за это советское правительство требовало от Германии согласия на новые советские аннексии. Это согласие Германией было дано. 17 июня 1940 года Вейцзекер в циркулярной телеграмме всем германским дипломатическим миссиям сообщил следующее:

«Беспрепятственное укрепление русских войск в Литве, Латвии и Эстонии и реорганизация правительств, производимая советским правительством… касается только России и прибалтийских государств. Поэтому, ввиду наших неизменно дружеских отношений с Советским Союзом, у нас нет никаких причин для волнения…»

На следующий день Молотов посетил Шуленбурга, выразил ему «самые тёплые поздравления советского правительства по случаю блестящего успеха германских вооружённых сил» во Франции и официально информировал его о состоявшейся оккупации стран Балтии. А уже 23 июня советское правительство уведомило Германию, что намерено в ближайшее время оккупировать Бессарабию и Буковину, «в которой проживает украинское население».

«Советское правительство ожидает, – указал в беседе с Шуленбургом Молотов, – что Германия не будет препятствовать проведению советской акции, а поддержит её. Советское правительство, со своей стороны, сделает всё возможное для охраны германских интересов в Румынии».

Кроме того, 26 июня в беседе с послом фашистской Италии в СССР Россо Молотов намекнул на заинтересованность СССР в захвате Турции. Молотов указал Россо, что «в Средиземноморье советское правительство признает гегемонию Италии при условии, что Италия признает гегемонию Советского Союза на Чёрном море». Россо ответил, «что он считает это заявление весьма разумным и рекомендует действовать как можно скорее».

На решение СССР захватить Бессарабию Германия ответила согласием. Вечером того же дня советские требования были сообщены Румынии в виде ультиматума, срок которого истекал на следующий день. И поскольку ещё утром 27 июня Германия сообщила румынскому правительству о том, что поддерживает советские планы оккупации, и посоветовала Румынии отступить, последняя приняла советский ультиматум.

Аппетиты советского правительства росли быстро. Уже 11 июля Шуленбург сообщал в Берлин:

«Советский Союз… ещё выступит против ряда государств… Политические интересы Москвы сфокусированы сейчас целиком на событиях в прибалтийских государствах и на отношениях с Турцией и Ираном. Большинство западных дипломатов считают, что все три прибалтийских государства будут преобразованы в организмы, полностью зависящие от Москвы, т. е. будут включены в состав Советского Союза… Это без сомнения, также относится к Турции и Ирану».

В том же месяце Советский Союз официально аннексировал Латвию, Литву и Эстонию, включив все три республики в состав СССР. 1 августа в докладе о внешней политике на заседании Верховного Совета СССР Молотов, однако, дал понять, что советское правительство не может довольствоваться достигнутым: «Мы добьёмся новых и ещё более славных успехов». В этой связи он указал на Финляндию, которую советское правительство всё ещё собиралось аннексировать.

Но для этого необходим был новый раунд советско-германских переговоров. И 13 октября 1940 года Риббентроп пригласил Молотова прибыть с официальным визитом в Берлин. В ответном письме Риббентропу Сталин указал, что «дальнейшее улучшение отношений между нашими странами возможно лишь на прочной основе разграничения долгосрочных взаимных интересов. Господин Молотов… принимает Ваше предложение…. Наиболее удобное время с 10 по 12 ноября». Под документом стояла подпись: «Преданный Вам (Сталин)».

Из Берлина Молотов вернулся с проектом нового соглашения, заключаемого между СССР, Германией, Италией и Японией. Согласно этому проекту, Советский Союз заявлял, «что его основные территориальные интересы лежат к югу от территории Советского Союза в направлении Индийского океана». Сталину, однако, этого показалось мало. 25 ноября Молотов в присутствии своего заместителя Деканозова заявил Шуленбургу следующее:

«Советское правительство готово принять проект пакта Четырёх держав о политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи… на следующих условиях:

1. Предусматривается, что германские войска немедленно покинут Финляндию, которая по договору 1939 года входит в советскую зону влияния…

2. Предусматривается, что в течение ближайших месяцев безопасность Советского Союза со стороны Проливов гарантируется заключением пакта о взаимопомощи между Советским Союзом и Болгарией, которая географически находится внутри зоны безопасности черноморских границ Советского Союза, а также строительством базы для сухопутных и военно-морских сил СССР в районе Босфора и Дарданелл на условиях долгосрочной аренды.

3. Предусматривается, что зона к югу от Батуми и Баку в общем направлении в сторону Персидского залива признаётся центром территориальных устремлений Советского Союза.

4. Предусматривается, что Япония откажется от своих прав на угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине.

… В протоколе должно быть указано, что в случае, если Турция откажется присоединиться к пакту Четырёх держав, Италия и СССР совместно выработают и практически применят военные и дипломатические санкции».

На это не могла пойти даже Германия. Ответом на советское предложение было подписание Гитлером 18 декабря 1940 года Директивы № 21 – плана «Барбаросса». Ни о каких уступках Сталину Гитлер не хотел теперь слышать. Советско-германские отношения ухудшались с каждым днём. И, хотя Сталин до самой последней минуты поставлял сырьё Германии согласно условиям заключённых ранее договоров, Гитлер не изменил своего решения. 22 июня 1941 года он отдал приказ о начале наступления на СССР.

«Посев», 1999, № 9