Виктор Суворов - Очищение. Зачем Сталин обезглавил свою армию?

И Розовский присутствовал. Но имя его в «Военно-историческом журнале» опубликовано под скорбным заголовком: «Погибли в годы беззакония». Здо́рово сказано! Переведем дух. Товарищи дорогие, чем же военный прокурор заниматься должен? Следить за соблюдением законности. Интересно мы устроены: проклинаем беззаконие, творимое прокурорским паханом Розовским и его шайкой, и одновременно оплакиваем Розовского как невинную жертву, погибшую от своего же беззакония.

Нам говорят: расстреляли товарища Розовского и тем ослабили Красную Армию. Пусть говорят. А мы представим, что его не расстреляли. Представим, что он остался жив, остался на боевом посту и всю войну неутомимо работал в столь важной области, как соблюдение законности в Красной Армии. В этом случае беззаконие 1937–1938 годов так и продолжалось бы. Именно чтобы восстановить хоть какую-то видимость законности, пришлось товарища Розовского и всю его шайку перестрелять. Как бешеных псов.

Так вот, пока был Розовский – свирепствовало беззаконие, шлепнули его – беззакония убавилось.

А вывод все тот же: мало товарищ Сталин их стрелял. Непростительно мало. Один армвоенюрист. Один корвоенюрист, военный прокурор Московского военного округа товарищ Плавнек Леонард Янович, да четыре диввоенюриста, да еще бригвоенюристы. Список до обидного короткий. А всему виной непростительная и даже преступная сталинская доброта. Имен-но она мешала наведению настоящего порядка в стране и армии.

Однажды мне попалась фотография: стоят рядочком лидер гитлеровских профсоюзов, глава Гитлерюгенда, фашистский дипломат и группенфюрер СС. Честно признаюсь: я не сумел распознать по их форме кто из них кто – все в черном, все с повязками, со свастиками и крестами. А вот в «Огоньке» другая старая фотография: Ягода, Косарев и другие товарищи – из НКВД, комсомола, профсоюзов. Каждого в лицо знаю, а по форме не отличишь. Все в сапогах, в галифе, все ремнями перепоясаны. Происходило это вот почему: государство наше пролетарское было военизировано выше всяких разумных пределов, толпы чиновников не просто ходили в форме, но имели воинские звания и числились в Красной Армии, хотя работали далеко за ее пределами. Сталин чистил государственный аппарат, бюрократию, но многие чиновники имели воинские звания. Потому создается впечатление: нанесен сокрушительный удар по армейским рядам. На самом деле это был удар вовсе не по армии.

И примеров тому тьма.

Комкор Ткачев Иван Фёдорович (арестован 29 января 1938 года по обвинению в организации заговора, расстрелян 29 июля того же года) был начальником Гражданского Воздушного Флота в 1935–1937 годах. Казалось бы, флот гражданский, так пусть им и командует гражданский человек. Но нет, гражданским флотом у нас командовали военные. Заместителем у Ткачева – комдив Широкий Иван Фёдорович. А ниже – комбриги, полковники и так далее. По ним был нанесен удар: они были посажены или расстреляны. Это печально, это прискорбно. Но давайте же говорить, что удар все-таки был нанесен по Аэрофлоту, а не по армии.

Бригкомиссар Шапиро Самуил Григорьевич был начальником Особого строительства. Строительство Особое – так и пишут с большой буквы. Почему особое? Да потому, что стройплощадка огорожена высоким забором с колючей проволокой. Какие-то странные строители в котловане копошатся. Почему-то под конвоем. Неужели подземный командный пункт возводят на случай войны? Нет. Центральный театр Красной Армии. Почему строительством должен руководить комиссар? Что комиссар в строительстве понимает? А в стратегии? Театр, да и только…

Заглянем в крупные издательства, в редакции ведущих газет, в строительные конторы, в Народные комиссариаты финансов, здравоохранения, тяжелой промышленности, побываем в морских и речных пароходствах, на строительстве плотин, каналов, железных дорог, а там – дивкомиссары, бригинженеры, комдивы, коринтенданты и комбриги, бригвоенврачи и прочие, и прочие.

Бригкомиссар Фрумин Семён Михайлович был начальником Государственного центрального института физической культуры – не военного, а гражданского. А невинно погибший дивкомиссар Кальпус Борис Александрович был заместителем председателя Комитета по делам физкультуры и спорта при СНК СССР. Смертный приговор ему был вынесен 29 августа 1938 года. Интересно, если бы его не ликвидировали, то какой бы личный вклад в победу он внес? Ездил бы по фронтам и в перерывах между боями демонстрировал бойцам и командирам, как поднимать руки-ноги, вертеть головой и другими частями тела? Понимал ли этот человек, что причислили его к высшему командному составу Красной Армии совершенно напрасно? Понимал ли, что руководить физкультурой можно и без генеральского звания? Может быть, его уничтожение стало ударом по советской физкультуре, но никак не по обороноспособности СССР.

Из четырех расстрелянных диввоенюристов трое (75 процентов) в армии не служили. Вот они:

• диввоенюрист Гомеров Николай Николаевич, прокурор пограничной и внутренней охраны войск НКВД УССР;

• диввоенюрист Маллер Лазарь Израилевич, председатель военного трибунала пограничной и внутренней охраны НКВД Дальневосточного края;

• диввоенюрист Гродко Арон Самуилович, заместитель наркома юстиции СССР. (Вот еще одна «невинная жертва» сталинского террора. В 1937–1938 годах именно он вершил правосудие в стране. Дело сделал – выходи. Больше не нужен. Приговорен к высшей мере 9 июня 1941 года.)

Всех их расстреляли за пару недель до нападения Германии на Советский Союз. Не знаю, были они хорошими юристами или плохими, стояли на страже социалистической законности или попирали оную, но к армии они не относились никак, если не считать их участия в преступлениях против армии. Когда и где они изучали стратегию и тактику? Согласен: их преждевременная трагическая смерть была ударом по нашей самой справедливой и самой гуманной юстиции, но ударом по боеспособности Красной Армии не была.

Бригвоенюрист Китин Илья Григорьевич был председателем военного трибунала Восточно-Сибирской железной дороги, а бригвоенюрист Лапидус Рувим Борисович – военным прокурором Амурской железной дороги. Зачем железной дороге свой военный прокурор? Зачем ей свой военный трибунал? Течет поперек Сибири великая река Енисей. В одну сторону тайга на тысячи километров. В другую – тоже. По реке пароходы плывут. Раз в неделю. Нет тут никого, кроме медведей. Вражеского нашествия тут никогда не было. И никогда его тут не будет. Комары любого пришельца заедят. Но надзирает за пароходством военная прокуратура. И сидит в прокуратуре военный юрист, которого советские историки зачислили в плеяду гениальных полководцев. А еще восседает за столом суровый военный трибунал: скатерть суконная, зеленая, графин мутной воды на столе. Заседают в трибунале полководцы. И на всех железных дорогах, и во всех пароходствах морских и речных – везде полководцы, полководцы, полководцы. Сорок тысяч одних полководцев.