Олег Фочкин - Москва. Лица улиц. Продолжение легенд

В течение десяти лет несколько раз менялись собственники здания. Перспектива спасения памятника, дорогого сердцам москвичей, была неочевидной. Объект постепенно приходил в упадок, пока в 2013 году в соответствии с предписанием Мосгорнаследия не началась реставрация здания.

Главный архитектор проекта реставрации ресторана «Арагви» Надежда Даниленко говорит, что при планировании работ учитывались исторические особенности здания, по архивным материалам «по кирпичику» восстанавливался его облик и интерьеры с учетом всех строительных периодов.

Еще в июле 2013 года стало известно, что ГК «Ташир», которому и принадлежит ресторан сегодня, инвестирует в реставрацию «Арагви» порядка 260 миллионов рублей.

Реставрацию завершили за два года. Результаты приняли 17 февраля 2016 года.

В книге известного журналиста Николая Ямского «Легенды московского застолья»ресторану «Арагви» уделено значительное место. И нельзя не привести хотя бы фрагмент из этого сочного и вкусного описания, где чувствуется атмосфера заведения и времени. А аппетит и нагуливать не надо, он приходит только от перечисления блюд…

«…Даже в монохромные советские времена на тогда Советской, а ныне Тверской площади у людей, не теряющих аппетит и вкус к жизни в любых ситуациях, был выбор. Во всяком случае, для многих моих друзей-кинематографистов. Судьбу их фильмов решали совсем неподалеку – в особняке Госкино СССР в Гнездниковском переулке. И, согласно традиции, после оглашения очередного приговора очередной кинокартине ее творцов прямо-таки вышибало в сторону Советской площади.

…Там, за богатырски расправленным левым плечом бронзового основателя Москвы, в доме № 6 располагался один из самых популярных в этом городе ресторанов – “Арагви”.

Вот как раз с этим – если иметь в виду ароматы вкусной и здоровой грузинской кухни – здесь обстояло “божественно”. Что признавало даже беспощадно верящее только в марксизм-ленинизм советское руководство. Исключение составлял лишь кое-как питавшийся на дому главный вождь мирового пролетариата. Поэтому висящая до сих пор на общей стене табличка с характерным профилем и надписью “Здесь В. И. Ленин участвовал в заседании Московского комитета РКП(б) 16 августа 1918 г.” не должна создавать у вас иллюзии, что “здесь” – это в “Арагви”. Потому что, во-первых, и дата не та. А во-вторых, гостиницы “Дрезден”, где как раз и происходило отмеченное на памятной доске событие, давно нет. Во время сталинской реконструкции улицы Горького в 1930-х годах здание бывшей гостиницы (тут почти полная аналогия с нынешними временами) взорвали ради возведения престижного здания на престижном месте для особо уважаемых людей.

В лучшие квартиры дома, который и поныне значится под номером шесть, заселили знатных людей Страны Советов – народного артиста СССР, орденоносца Б. Ливанова; выдающегося кардиолога, известного кремлевского врача Я. Этингера, бывшую участницу легендарных чапаевских атак М. Попову, вошедшую в эпос Гражданской войны и народные анекдоты под именем Анка-пулеметчица, и многих других.

Попасть в “Арагви” было все равно что вдруг каким-то чудесным образом на несколько часов перенестись в Тбилиси. Но при этом почему-то оказаться в окружении грузин исключительно “московского разлива”. Они несуетливо располагались под низкими, расписанными художником Тоидзе сводами общего зала. И, чинно приступив к трапезе, совершали нечто совершенно отличное от того, как это обычно бывает у нас. А именно долго и замечательно тостовали. Пили из рога, не опрокидывая его в себя одним махом, а медленно, но неуклонно осушая до дна. Мечтательно вслушивались в мелодии, которые, словно поток небольшого горного водопада, лились и журчали с внутреннего балкона, где располагался маленький оркестрик. Потом начинали петь сами…

В Москве нигде ничего подобного долгие годы не было. В 1941–1945 годах “Арагви” оказался одним из немногих ресторанов, который не был, как другие, закрыт или перепрофилирован в рядовой пункт питания во время войны. Он фактически по-прежнему оставался рестораном высшего разряда – правда, закрытого типа, предназначенного для обслуживания “спецконтингента”. И только ближе к Победе приоткрыл двери пошире.

С “Арагви” тех лет спрос вообще был особый. Там за малейшую недоброкачественность можно было и “высшую меру социальной защиты” схлопотать. Потому что в иных обстоятельствах это могло угрожать здоровью самого товарища Сталина. В “Арагви” он, правда, не появлялся.

Формально “Арагви” работал до комендантского часа. Неформально – до пяти утра. А фактически – столько, сколько было нужно ретиво крышевавшим данное заведение компетентным органам. Прослушка в “Арагви” оказалась самой долгоиграющей.

Был здесь завсегдатаем и знаменитый фарцовщик Ян Рокотов по кличке Ян Косой, подведенный потом задним числом под расстрельную статью самим Никитой Хрущевым. Для подобного рода посетителей уже закрытый было на ночь ресторан открывали вновь, вызывали официантов, накрывали шикарные столы.

А уж как любили в таком вкусном месте работать и отдыхать советские бойцы “невидимого фронта”! Не зря уже в постперестроечные времена один из видных наших в прошлом разведчиков Михаил Любимов ностальгировал: “Помню кабинеты с вежливыми официантами: там много побывало ценной агентуры. Какие были времена! Кабинеты готовили заранее, ставили на столы дорогой (и не фальшивый!) коньячок, черную икру, балыки и прочий дефицит. Знали, что государство не скупится на полезное дело, оплатит с лихвой. Мэтр (порой отставник КГБ) встречал у раздевалки, держал руки по швам и угодливо заглядывал в глаза. Был ПОРЯДОК, было уважение к органам…”

Но давайте лучше про личные впечатления о еде в “Арагви”. Кухню времен легендарного шеф-повара Стожадзе я не захватил. Зато – правда, всего лишь пару раз – бывал в ресторане в ту пору, когда там над плитой колдовал не менее великий Николай Семенович Кикнадзе. В 1957 году, когда этого кулинарного виртуоза откомандировали на Всемирную международную выставку в Брюсселе, к обеду в ресторан при советском павильоне выстраивалась примерно такая же очередь, как на главном входе. Не случайно же по завершении выставки ее оргкомитет удостоил Николая Семеновича Гран-при и золотой медали.

И еще. Впрочем, тогда это вся Москва знала. Нигде больше в нашем городе не умели делать такого сочного, такого поджаристого, такого румяненького цыпленка табака. Аппетитно обложенный зеленью, с неподражаемой острой чесночной подливкой, он, по определению одного из знатоков, “чуть ли не кукарекал в восторге от собственного вкуса”».