Андрей Синельников - Улыбка бога Птах

– Сдай назад, – попросил он Банкира.

– Нет проблем, – Банкир задним ходом вернулся на опушку леса.

Никаких указателей при въезде в деревеньку не было. Оператор махнул рукой, безнадежно глядя в карту. Машина рванула вперед. У колодца в центре деревни стояла, закутанная в платок, баба. Оператор высунулся в окно.

– Это что за село? – крикнул он.

– Гусева гора, – ответила баба.

Оператор вперился в карту. Такой деревни не было.

– А дальше?

– Патреева Гора, – так же спокойно ответила баба, – А далее – Куклина Гора, потом Ильина Гора…

– У вас тут что, одни горы? – не выдержал Оператор, не находя на карте никаких гор.

– Так тут курганы кругом, потому и горы, – пояснила баба, – А сами-то чего ищите?

– Ольгин Крест, – уточнил Оператор.

– Погост что ли? – переспросила баба.

– Погост, погост.

– Так там ноне нет ничего.

– А крест-то остался? – высунулся из другого окна Редактор.

– Так крест в Омуте стоял, – пояснила баба. Она уже скинула коромысло с плеча и стояла подбоченившись, как гоголевская Солоха, – Но его в тридцать седьмом годе, али в тридцать восьмом Петр, тот, что из Степановщины, употребил на фундамент, когда дом перестраивал. Студенты из Тарту, когда в тридцать восьмом приезжали курганы копать, его уже не нашли.

При этих словах Редактор вышел из машины и подошел к бабе, внимательно глядя на долгожительницу. Перед ним стояла молодая девка, в самом соку. Теперь она скинула цветастый платок на плечи, рассыпав волосы по его черному полю с красными цветами.

– А что был крест этот вообще? – спросил он у нее.

– Крест-то? Был. Его когда нашли у Омута, к стене Ольгиной церквы притулили. Не велик такой, в вышину до аршина и совершенно таков же что и те, кои в местных жальниках до сих пор находят. Обныкновенный крест, – она повела плечами, как бы удивляясь такому вопросу, – Чего его за Ольгин назвали, смех!

– А надпись на нем была?

– Надпись на ем была, токмо не по-нашему. Рунами, наверное, – она так и сказала «рунами».

– А почему ты считаешь, что не Ольгин.

– Так Ольга креста не ставила там, – уверенно ответила селянка, – Она крест тот ставила супротив Князь-села в Зверинце, где Звери жили и где Илюха-богатырь утоп.

– А чего в Зверинце княжья охота была? – переспросил Банкир, подходя ближе.

– Охота? – девка расхохоталась во весь голос, – Так Зверинец его называли потому, как там Звери жили. А Звери – это чернецы, воины святые. В Верхнем Навь-городе такие же в Зверином монастыре живут, что на Волхве-реке.

– Где?! – поперхнулся Банкир.

Отошел к колодцу и стал пить прямо из ведра, попутно отметив, что ведерко как из краеведческого музея, деревянное и сбитое коваными ободками. Поставил ведро на место, утерся тыльной стороной ладони. Краем глаза отметил, что рядом стоит кто-то незнакомый. Повернулся. Прямо перед ним стоял рослый парень в косоворотке, подпоясанной красным поясом с набором. На поясе висел длинный кинжал в сафьяновых ножнах.

– Чего стал, Родич, плесни. Обмоюсь, – протянул руки, сложив ладошки лодочкой, новый знакомец.

Банкир зачерпнул в ведро свежей воды. С удивлением увидел в ободе ведра свое отражение с длинными волосами прихваченными по лбу цветной лентой. Полил в подставленные ладошки. Парень, фыркая и брызгая водой, ополоснул лицо, напился и вытерся рукавом расшитой рубахи.

– Илюха! – окликнули его с дороги, – Княгиня скоро приедет. Надо шатер ставить.

– Спасибо Родич, – кивнул Банкиру тот, кого назвали Илюхой, – Приходи к вечеру к княжьему костру.

– Ты откель Илюху-богатыря знаешь? – неожиданно с другой стороны спросил звонкий девичий голос.

– Кого? – Банкир повернулся в ту сторону и почти нос к носу столкнулся с той самой девкой, что стояла у колодца в деревне со странным названием Гусева гора. Только девка была одета как-то по-старинному что ли. Да волосы были заплетены в тугую толстую косу.

– А ты че, не узнал? Это ж Илья посадник Псковский. Его Илюхой-богатырем прозвали, опосля того, как он на лодьях с дружиной своей сбегал по Чудскому озеру и по Нарове-реке и все посады разбойные разорил и пожег. Он ноне у княгини Ольги в ближних людях. Она, говорят, его в Зверинце будет в Зверя посвящать.

– Зачем? – опять удивился Банкир.

– Ух, и темен ты, Родич, – задохнулась от удивления девка, – Те, кого в Зверин городок возьмут, будут Змею служить. Зверю. Навь оберегать. Оттого их и Зверями кличут. А потом будут в Нави жить, как герои, – щеки ее раскраснелись.

– А тебе-то что? Они ж в Навь земных девок не берут. Там у них свои красные девки есть, – поддел ее Банкир.

– Тьфу, на тебя, Родич. Иди к своему Илюхе, гуляй с ним у княжьего костра, – она повернулась и, забросив косу за спину, ушла, покачивая бедрами.

Банкир пошел к коновязи. С краю стоял крепкий конь, покрытый красной попоной. Умело вставил ногу в стремя и взлетел в седло. Конь заржал, почуяв хозяина и, не дожидаясь понукания, пустился вскачь. Вскорости они выскочили на крутой берег реки. Чуть поодаль там, где река намыла косу, и вода бурлила на каменьях переката, Банкир различил какую-то суету. Он пустил коня туда. На берегу, на расстеленном ковре, сидела княгиня Ольга в мокром дорожном платье, накрытая плащом. А по реке сновали туда сюда юркие челны с ее дружинниками. Банкир подъехал к косе, спрыгнул на землю. Спросил стоящего у кромки воды дружинника.

– Чего суета-то, такая?

– Да вот, – словоохотливо ответил тот, – Княгинюшка наша, решила в Князь-село сплавать. На челне и поехали. А тут на грех водяной на скарятинских порогах их топляком, корягой старой цепанул. Челн опрокинуло, княгинюшка в воду. А водяной, бес ему в ребро, схватил ее за платье и потянул на камни. Илюха спрыгнул и вытащил ее, на челн сверху положил, а с водяным не сдюжил. Утащил его тот в омут, что у порогов скарятинских. Вот люди ищут…

Банкир уже не слышал его, стянул через голову рубаху, сбросил ичиги и прыгнул в воду. Саженками поплыл к омуту. Свою родную реку он знал не хуже водяного. Подплыл к черной глубине, глотнул воздуха и нырнул прямо в ее холодное око. Мягкая лапа водяного тяжело легла ему на плечи, прижимая к илистому дну. В этот момент на мизинце засветилось зеленым светом колечко русалки. Водяной отпрянул, подняв муть со дна, и в глубине этой мути мелькнуло белое пятно утопленника. Банкир нащупал тело быстро, схватил за волосы, потащил. Не вверх, против омута, а в сторону, как учили деды. Рядом мелькнуло гибкое тело с длинными зелеными волосами, толкнуло в бок. Вынырнул, глотнул свежего воздуха, и поплыл к косе, положив Илью на спину. Его подхватили с челнов, вытащили на песок. Но Илюха уже отошел к предкам. Банкир открыл глаза, потому, как кто-то застил ему солнце. Над ним стояла сама княгиня Ольга. Он вскочил. Княгиня продолжала отдавать приказ.