Станислав Чернявский - Князь Довмонт. Литва, немцы и русичи в борьбе за Балтику

Несмотря на кажущуюся упорядоченность, в этом обществе царила анархия. Феодалы обладали высокой степенью свободы и ценили ее безумно. Аристократия была солью земли. Даже королю служить она обязывалась только сорок дней в году, а остальное время могла творить что угодно. К тому же складывались запутанные отношения вассалитета. Например, случалось, что пограничные графы и герцоги подчинялись одновременно французскому королю и германскому императору в какой-то части владений. Из-за этих неясностей французам удалось значительно расширить границы на востоке, шаг за шагом присоединив почти целиком средневековое королевство Бургундия и добрую часть герцогства Верхняя Лотарингия.

Главным богатством того времени являлась земля с крепостными. Но земли не хватало. Дело в том, что Европа оказалась в наиблагоприятнейшем положении с точки зрения природных условий. Благодаря мягкому климату росла урожайность, а с ней – население. Резких перепадов температур, от минус сорока до плюс тридцати, не случалось. Да и вообще в Северном полушарии было тогда гораздо теплее. Даже Гренландия, как мы говорили, оказалась пригодна для жизни, а в Северной Америке, если верить сагам, рос виноград. Что уж говорить о землях на Рейне, Роне, Луаре. В те времена они были раем земным. Но в этом раю оказалось тесно из-за перенаселения. Чем больше еды, тем выше рождаемость. Чем больше людей, тем меньше места. Тогда Европа начала первую колониальную экспансию: Крестовые походы. Французы отправились на мусульманский Восток и оккупировали прибрежные районы Сирии и Палестины от Антиохии и Латакии до Аскалона. Они создали Заморское королевство (Утремер), которое продержалось пару столетий и питалось постоянным притоком мигрантов, которые в большом количестве умирали от непривычного климата, но место которых тотчас заступали новые пилигримы. На какое-то время это позволило решить проблему перенаселения Европы: нашелся способ избавиться от «лишних» людей.

Вершиной успехов крестоносного движения стал захват Константинополя французами и итальянцами в 1204 году. Разгромив Византийскую империю, крестоносцы обнаружили, что в ней живет лично свободное население, и тотчас исправили эту оплошность. Византийские земли вместе с людьми были поделены между баронами. Правда, после этого начались такие восстания на окраинах, после которых о завоевании Ромейской державы не могло идти речи. Началась византийская реконкиста, и почти все крестоносные государства на Балканах рухнули. На Ближнем Востоке итог оказался тот же, хотя война продолжалась дольше. Мусульмане вы́резали католиков Утремера к концу XIII века. Спаслись жалкие остатки колонистов. Феодальные порядки, навязанные чужеземцами, казались местному населению отвратительными.

В ту же эпоху Крестовых походов немцы осваивали восток Европы, подчиняя и истребляя полабских славян. Германские рыцари действовали иначе, чем их собратья-французы на Ближнем Востоке. Механизм этой борьбы и ее результаты мы показали в книге «Руги и русы». Полабских славян поначалу пытались крестить, но те поднимали восстания и сражались так яростно, что пришлось искать иной вариант для подчинения Полабья. И он нашелся. Немцы сумели интегрировать славянских вождей в собственную элиту, предоставив им феодальные титулы и наследственную власть. Вожди превратились в герцогов, но рядовым славянам их власть была противна. Тогда новоиспеченные герцоги стали приглашать немецких баронов для своей защиты, а население отдавать в крепостную неволю. Непокорных убивали, освободившиеся земли наполняли немецкими колонистами. Подобным же образом немцы заселяли и славянские города. Так на месте Дроздян, Липска, Бранибора, Камня, Щецина, Гданьска, Колобрега появились Дрезден, Лейпциг, Бранденбург, Каммин, Штеттин, Данциг, Кольберг.

Методично и неотвратимо немцы продвигались на восток Европы. Истинно благородных среди них было немного. Например, орден меченосцев в Прибалтике насчитывал всего сотню полноправных рыцарей. Но они использовали простолюдинов в своих интересах. В рыцарских войсках сражались вольные сержанты, которые получали награду за службу и даже могли дослужиться до дворянского звания. О министериалах, которые попадали из рабов во дворянство, нами уже говорилось. То есть система была потрясающе гибкой, работали социальные лифты, рабство и благородство ходили рядом, что создавало дополнительный стимул для тех, кто хотел сделать карьеру. В разных степенях приближения это было разное общество. С высоты птичьего полета перед нами социум рабов, над которыми возвышается тонкая прослойка «благородных» существ. Но если опуститься ниже, картина начинает усложняться и превращается в красочный калейдоскоп, где фрагменты картинок постоянно перемешиваются.

Далеко не всякий смертный мог подняться над частностями и оценить это общество целиком. Поэтому недалеких полабских, чешских, польских князей можно понять за их попытки интегрироваться в западный социум. Понять, но не простить. А вот полабские славяне-простолюдины прекрасно соображали, что европейский порядок означает для них в лучшем случае рабство, а в худшем – гибель. Они и погибли все до единого. Последние полабы – лужицкие сербы – сохранились в небольшом числе как реликт, утратили родной язык и только сумели сберечь часть древних этнографических традиций – вышиванки да пляски.

Во второй половине XII века немцы покорили полабов. Но аппетит приходит во время еды. К обеденному столу рыцарей подали новое блюдо – Прибалтику. В эти земли будет организовано несколько крестовых походов.

Началось с мирной вроде бы миссии. В 80-х годах XII века ко двору полоцкого князя Владимира прибыл священник в черной сутане, с бритым лицом и макушкой. Незнакомец отрекомендовался как Мейнхард (Майнгард), выходец из Германии. Он попросил позволения проповедовать Слово Божие среди ливов – финского племени на взморье. Формально ливы подчинялись Полоцку, то есть платили необременительную дань в обмен за покой и защиту. Но всё же зависимость была, и требовалось разрешение князя на строительство церквей и проповедь христианства.

Владимир был человеком слабым и недалеким. Позволение он, кажется, дал, если верить сообщению хроники Генриха Латвийского. Во всяком разе – не препятствовал немцам. Возможно, его больше занимали бесконечные конфликты с Минском. Или он хотел расширить торговлю княжества за счет связей с «цивилизованной» Европой. Но нельзя сказать, что князь оказался самым тупым человеком в общине. Всё руководство Полоцка было ему под стать: просьба Мейнхарда ни у кого не вызвала ни тревоги, ни возражений.