Александр Дудин - Молодинская битва

Характеристика опричного правительства была бы неполной без упоминания личности самого царя.

Для суждения о личности Ивана Грозного самым надежным основанием служат, пожалуй, его многочисленные литературные сочинения. В своих писаниях Грозный предстает как человек, от природы наделенный острым умом. Его достоинства весьма необычны для людей его положения. Это публицистический талант, большой политический темперамент. При чтении переписки царя с Курбским трудно отделаться от впечатления, что первый как борец и писатель был на голову выше даже самых талантливых своих противников.

Отзывы современников о Грозном весьма противоречивы, но почти все они признают за ним острый ум и бесспорную образованность.

Дьяк Иван Тимофеев, строго критиковавший царя за жестокость и мнительность, отдает дань его достоинствам: царь Иван «крепок во бранех и многоумен зело о всех, во всем роде своем изряден был премудрестию», «добре… он грамотечное о истине по Философех научение сведый, к сим же и внешнее немнение» [41.158–159]. В апологетических тонах отзывался о Грозном неизвестный автор «Повести книги сея от прежних лет» начала XVII в.: «Муж честного разсуждения, в науке книжного поучения доволен и многоречен зело, ко ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен» [41.159.1]. Знавшие царя иноземцы отмечают его природный ум и открытость. Австрийский посол Даниил фон Букау писал что царь «ума необыкновенного» [41.159]. Примерно также отзывались о Грозном итальянец Фоскарини, английский посол Д. Горсей и литовский А. Харитонович.

Было бы неверно игнорировать все приведенные мнения о личности Грозного и его необычных достоинствах.

Опричнина явилась любимым детищем Грозного, но она никогда не была делом исключительно его ума и энергии. В важнейших событиях опричнины рядом с царем Иваном неизменно выступают целая плеяда деятелей практического склада: Басманов и Вяземский, позже Малюта Скуратов и прочие руководители опричного правительства. На первый взгляд, все эти люди кажутся послушными исполнителями распоряжений Грозного, его произвола. Но подлинное их влияние на опричную политику было исключительно велико.

С течением времени все большее значение в политической жизни государства приобретал новый важный элемент – всеобщий страх и подозрительность. Жертвою страха стал и сам Грозный. На протяжении всей опричнины он жил затворником в Слободе под надежной охраной и никуда не выезжал иначе, как в сопровождении многих сотен вооруженных до зубов преторианцев. Постоянно опасаясь заговоров и покушений, царь перестал доверять даже ближайшей родне и друзьям. Новые сподвижники Ивана старательно поддерживали в нем его подозрения.

Иван Грозный. Гравюра из немецкого «Летучего листка», XVI в.

Чрезмерная подозрительность Грозного отчасти объясняется патологией его личности. В дни отречения от престола царь пережил сильное нервное потрясение, вызвавшее тяжелую болезнь. В ближайшие годы царь, до того обладавший несокрушимым здоровьем, начинает настойчиво искать опытных врачей в заморских странах. После нашествия опричнины на Новгород бог «болети неисцелно ему сотвори» [41.161.1]. Исследования М. М. Герасимова обнаружили, что в последние годы царь Иван был поражен тяжелым недугом. Вследствие значительного отложения остеофитов на костях позвоночник Ивана лишился подвижности, весь его торс оказался как бы в жестком корсете. Остеофиты вызывали приступы чрезмерной, длительной боли. По мнению М. М. Герасимова, болезнь развилась в последние пять-шесть лет жизни Ивана.

Очевидцы передают, что царь был подвержен припадкам, во время которых он приходил «как бы в безумие», на губах его выступала пена, он «бесился на встречных» и т. д. [41.161.2]. Австрийский посол, описывая внешность царя, вскользь упоминает о том, что Иван, как и все московитяне, имел лицо «багровое и красное как кровь» будто бы от того, что ударял челом в землю на молитвах. Внезапные вспышки ярости и невероятная подозрительность царя связаны были, по-видимому, с какой-то нервной болезнью. Дьяк Тимофеев пишет, что царь «в ярости удобь подвижен бе, купно по естеству и за гнев» [41.161.3].

Молодинская битва, безусловно, считается одним из самых значительных для Руси XVI века, важным моментом в борьбе Русского государства против крымско-татарского нашествия, серьезным шагом вперед в развитии русского военного искусства, а также важным этапом в развитии международного положения Руси. Накануне 1572 года Иван Грозный предпринял по возможности значительные усилия на международной арене по всем направлениям своей внешней политики.

В свое время, начиная Ливонскую войну с Речь Посполитой (Польшей) Иван Грозный сразу же столкнулся с очень серьезной проблемой – у него не удавалось сосредоточить все свои силы в этой войне, так как очень значительную часть войск приходилось держать на южном направлении. Наиболее энергичными были действия русских войск в Ливонии в течение 1558–1560 гг. Князь А. Курбский, рассказывая о действиях русских войск в Ливонии, отмечает, что еще в 1560 г. русских войск в Ливонии было мало, потому что они были отвлечены борьбой с татарскими набегами [38.23–24]. Нельзя сказать, чтобы до 1572 г. русские войска не предпринимали тут совсем никаких значительных действий, но действия эти не были планомерными и не доводились до конца. Это привело к крушению проекта, целью которого было создание в Ливонии вассального королевства под эгидой царя. Авторы проекта опричные дипломаты И. Таубе и Э. Крузе после сожжения Москвы татарами в 1571 году вступили в секретные переговоры с литовским правительством. Через своего тайного комиссара Д. Каля они обещали литовцам, что захватят Юрьев и предадут его королю, если за это «будут пользоваться такими же почестями и имениями (в Польше – А.Д.), какими пользовались у великого князя». Король ответил согласием. Польские войска в Ливонии получили приказ оказать мятежникам военную помощь. Мятеж в Юрьеве произошел 21 октября 1571 г. И уже 24 октября И. Таубе и Э. Крузе обратились с письмом к шведскому военачальнику в Ливонии, извещая его о своем разрыве с царем [42.445]. Русский гарнизон подавил выступление за два часа. Но инициаторам мятежа И. Таубе и Э. Крузе удалось бежать в Литву. Король Сигизмунд пожаловал И. Таубе земли и замки, а также баронский титул. Измена любимцев поразила царя Ивана. Сначала он обратился к беглецам с пространными увещеваниями, прося их вернуться в Россию [42.445], затем стал требовать их выдачи, а получив отказ, велел казнить многих ливонских пленников.