Сергей Каштанов - Московское царство и Запад. Историографические очерки

Внешним показателям метафизического подхода Ланге к жалованным грамотам было широкое использование в его книге метода сводных текстов [122] Там же. С. 181–195 и др. . Идеалистически изображалась в этой схеме и роль государства, которое якобы пассивно, совершенно автоматически выдавало жалованные грамоты в ответ на просьбы челобитчиков. Государство теряло в такой интерпретации характер надстройки, активно относящейся к своему базису, представлялось не политической организацией, а бесстрастным распределителем льгот, вполне равнодушным к вопросу о том, кому оно их дает. Политическое значение жалованных грамот как документов, исходивших от лица государства, сводилось к нулю [123] Этому противоречил уже конкретный разбор автором нескольких жалованных грамот на одни и те же владения, из которого становилась ясной ограничительная (т. е. активная) роль новых жалованных грамот (Ланге Я. Указ. соч. С. 66–68,92 и др.). . Считая государство пассивным распределителем льгот, Ланге хотел показать, что жалованные грамоты создавали привилегии вотчинников в какой-то степени независимо от воли самого государства, в силу общей необходимости. Однако при этом основной тезис буржуазной историографии середины XIX в., провозглашавший жалованные грамоты и их составителя – государство – творцами феодальных привилегий, оставался в неприкосновенности.

Отрицание политического значения жалованных грамот связано с чисто буржуазным пониманием роли государства, которое в представлении буржуазных идеологов должно было только защищать интересы частных «организаторов хозяйства» и держаться принципа невмешательства в хозяйственные дела, пока речь не заходила о подавлении классовой борьбы трудящихся.

В трактовке жалованных грамот к Ланге был близок историк-правовед В. И. Сергеевич. Подобно Ланге и Дитятину, он преувеличивал значение челобитий как двигателей законодательной мысли [124] Сергеевич В. Лекции и исследования по истории русского права. СПб., 1883. С. 597–598. и в то же время гиперболизировал диктаторские возможности централизованного государства XV–XVII вв. [125] Там же. С. 57–58. Жалованные грамоты Сергеевич считал источником льгот и привилегий [126] Там же. С. 169, 484, 6οι. В одном месте Сергеевич, правда, отметил: «Вотчинникам принадлежало право сбора мостовых пошлин в пределах их владений. Это право возникало иногда на основании жалованных грамот, а иногда в силу обычая, без всяких грамот» (Там же. С. 948). Однако приведенное замечание Сергеевича о мостовых пошлинах нисколько не меняло его общей концепции. . Вслед за Ланге Сергеевич говорил о всеобщем порядке предоставления судебных привилегий разным лицам. «Думаем так потому, – писал он, – что в числе пожалованных встречаются Ивашки и Федьки. Можно ли допустить, что большие люди, имена которых писались с «вичем», имели менее прав и привилегий, чем эти Ивашки, жалованные грамоты которых случайно сохранились до наших дней» [127] Сергеевич В. Русские юридические древности. СПб., 1890. Т. I. С. 30. .

Сергеевич впервые в русской историографии выдвинул предположение, что право вотчинного суда не было уничтожено (до отмены крепостного права): «… С прикреплением крестьян оно вошло в состав крепостного права» [128] Там же. С. 331. . Таким образом, Сергеевич верно угадал присущность иммунитета феодальному землевладению в общем порядке, однако он отводил жалованным грамотам и государственной власти роль создателей этого порядка. Как и в схеме Ланге, у Сергеевича жалованные грамоты приобретали значение механических фиксаторов вновь возникавших привилегий и служили только этой цели, ибо без грамоты, по Сергеевичу, нет и привилегий [129] «…привилегии вольных слуг возникают каждый раз в силу особой жалованной грамоты…» (Там же). . Преувеличивая «экономическую» роль жалованной грамоты, наделяя ее законодательной функцией творца иммунитета, автор крайне снижал значение действительных экономических закономерностей развития феодального общества, ибо иммунитет существовал и независимо от грамот, в силу самой структуры феодальной формы собственности на землю. Гиперболизация «экономической» роли жалованных грамот сочеталась у Сергеевича с полным игнорированием их политической роли. Однако при отрицании политического значения жалованных грамот становилось теоретически необъяснимым то обстоятельство, что сохранились жалованные грамоты отнюдь не всем землевладельцам и отнюдь не на все земельные участки. Выход из этого положения оказался очень простым и внешне бесспорным: сохранившиеся жалованные грамоты были объявлены лишь случайным остатком того огромного их общего количества, которое до нас не дошло. Такая постановка вопроса заранее дискредитировала всякие попытки и самую идею конкретно-исторического исследования жалованных грамот.

Помимо концепций Ланге и Сергеевича, в 80-х годах XIX в., особенно во второй половине десятилетия, не без влияния усилившейся реакции, возникли теории, объяснявшие появление иммунитетных грамот только интересами и волей государства. Подробное освещение проблема жалованных грамот получила в работе Д. М. Мейчика. Автор изучил многие разновидности актовых источников XIV–XV вв. и представил известный итог развития метафизической буржуазной дипломатики 40-х – начала 80-х годов XIX в. Мейчик считал свою работу политически актуальной. Например, при постановке вопроса о родовом выкупе, он, намекая на отмену выкупных платежей и другие мероприятия, указывал: «В наше время, когда предстоит преобразование всего гражданского кодекса, подобные изыскания особенно полезны» [130] Мейчик Д. М. Указ. соч. С. V. . Вместе с тем, в обстановке реакции автор боялся быть обвиненным в увлечении экономическими теориями. После замечания насчет причин предоставления жалованных грамот Мейчик писал: «…Жестоко ошибется тот, кто подумает, что они (предположения Мейчика. – С. К.) были результатом каких-нибудь предвзятых экономических теорий» [131] Там же. С. VIII. . С Ланге и Сергеевичем Мейчика роднило признание государства источником льгот и привилегий, поиски «объективных» мотивов выдачи жалованных грамот, игнорирование их политической роли. Но в отличие от Ланге, который усматривал общую первопричину появления жалованных грамот в хозяйственных и юридических неурядицах, Мейчик под впечатлением финансовых трудностей в стране и новой финансовой политики 80-х годов, объявившей сбор налогов и пошлин превыше всего, свел проблему происхождения жалованных грамот к вопросу о фискальных интересах княжеских правительств.

Усиливая один из тезисов Горбунова и Дювернуа, взятый ими в модифицированной форме у Соловьева, Мейчик объяснял происхождение жалованных грамот желанием правительства заселить пустующие земли и превратить их в «цветущие луга и поля», с тем, чтобы с них можно было собирать казенные доходы [132] Там же. С. VII, VIII. . Автор крайне гиперболизировал возможности правительства. В его толковании жалованные грамоты – не документы, фиксирующие какие-то реальные или в силу определенных условий неизбежные отношения господства и подчинения, а документы, создающие известный юридический статус, который прекращается сразу после потери жалованной грамотой значения действующего юридического акта [133] Там же. С. 9, 18. Ср. сходную точку зрения М. И. Горчакова (Горнаков М. Указ. соч. С. 252). .