Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том II

Феликс Диас

Наконец, в южных штатах Оахака, Герреро и Чьяпас воевали против правительства части, подчинявшиеся племяннику диктатора Порфирио Диаса – Феликсу [5] McLynn F. Villa and Zapata. A history of the Mexican Revolution. New York, 2000. P. 347–349. Феликсисты (так их называли в стране, сами себя они именовали Национальной армией реорганизации) тоже придерживались скорее контрреволюционных взглядов, однако в их рядах было много крестьян-индейцев, обозленных нежеланием Каррансы распределять помещичьи земли. К тому же набожных крестьян юга Мексики очень не устраивал показной и зачастую доведенный до абсурда антиклерикализм нового правительства. Вдобавок, Оахака была родным штатом Порфирио Диаса, который в свое время стремился осыпать малую родину всяческими социальными благами. Поэтому жители штата не испытывали к бывшему диктатору такой ненависти, как их соотечественники на севере. По данным американских источников, популярности Диаса в немалой степени содействовал и порядок в тех районах страны, которые контролировали феликсисты. Один американский бизнесмен, взятый в плен феликсистами в штате Веракрус, где он пытался наладить заготовку древесины, позднее сообщал: «Экономические условия жизни довольно хорошие. Много зерна, очень дешевая кукуруза. Общее настроение населения на территории, занятой революционерами, – в пользу упомянутых революционеров, которые говорят о поддержке старого режима (диктатуры Порфирио Диаса – прим. автора) и о том, что контролируют огромную часть мексиканской территории за пределами железных дорог и крупных городов» [6] Koth K. Waking the dictator. Veracruz, the struggle for Federalism and the Mexican Revolution 1870-1927. University of Calgary Press, 2002. P. 220. .

Все эти, подчас противоположные в идеологическом смысле антиправительственные группировки объединяла ненависть к Каррансе. Неудивительно, что, например, Сапата и Феликс Диас, действуя в соседних штатах, стали координировать боевые операции против правительственных войск.

В этих условиях Карранса просто не мог сократить армию радикальным образом. К тому же солдаты и офицеры правительственных войск за долгие годы войн (многие воевали с 1910 года) отвыкли от мирного труда и просто не хотели возвращаться к гражданской жизни. Любая серьезная демобилизация в этой взрывоопасной среде неизбежно привела бы к военному мятежу. Наконец, самому Каррансе, человеку штатскому, не приходилось рассчитывать на личную преданность ни одной, даже самой малой воинской части. В этих условиях Карранса действовал по принципу «разделяй и властвуй», настраивая самых видных генералов друг против друга. К тому же президент посылал наиболее талантливых генералов армии на карательные операции против Вильи и Сапаты с тем, чтобы предотвратить возможный союз этих очень популярных в народе вождей с радикально настроенными элементами правительственных войск.

Реальными претендентами на роль общенационального лидера в армейской среде были, пожалуй, два военачальника – Альваро Обрегон [7] Биографию Обрегона (вплоть до занятия им поста президента) см. в Hall L. B. Alvaro Obregon. Power and Revolution in Mexico 1910-1920. College Station, 1981. и Пабло Гонсалес. Обрегон командовал северо-западной армией конституционалистов в борьбе с Уэртой, но громкую славу ему снискал разгром Вильи в битве при Селайе в апреле 1915 года. Как говорилось в первом томе настоящей книги, это было самое крупное сражение в истории Латинской Америки по количеству участвовавших в нем бойцов. Альваро Обрегон слыл радикалом, и именно с ним трудящиеся Мексики связывали свои надежды на социально-экономические преобразования. Потеряв руку в битве с Вильей летом 1915 года, он страстно ненавидел последнего, что, по мнению Каррансы, навсегда исключало даже тактический союз этих двух самых популярных мексиканцев того времени.

Генерал Пабло Гонсалес

Пабло Гонсалес был гораздо ближе к президенту, так как в годы войны против Уэрты командовал северо-восточными частями конституционалистов в Коауиле, родном штате Каррансы. Однако, в отличие от Обрегона, его армия не могла похвастаться крупными удачами в битвах с Уэртой, а от Вильи Гонсалес потерпел ряд чувствительных поражений. Его авторитет в войсках за пределами собственных частей не шел ни в какое сравнение со славой Обрегона, которого даже американская печать величала «Наполеоном Западного полушария». Но именно на зависть Гонсалеса по отношению к Обрегону и делал ставку Карранса. К тому же он послал Гонсалеса на борьбу с Сапатой, чтобы исключить даже намек на возможность взаимопонимания между своим генералом и лидером крестьян юга Мексики. Карранса прекрасно понимал, что, объединившись, Гонсалес и Сапата могут захватить Мехико в течение суток.

Таким образом, лавируя и интригуя, Карранса стал постепенно укреплять свою власть в стране. 11 марта 1917 года прошли президентские выборы – в условиях фактического военного положения и при открытом вмешательстве армии в избирательный процесс на большей части территории Мексики. Карранса победил, получив 197 тысяч голосов из 213 тысяч (в стране в то время жили примерно 14,5 миллиона человек). [8] Womack J. The Mexican Revolution // Mexico since Independence. London, Cambridge University Press, 1991. P. 178. Оставшаяся доля пришлась на Гонсалеса и Обрегона, хотя оба генерала формально поддерживали Каррансу и выставили свои кандидатуры только для того, чтобы придать выборам видимость конкурентности.

Выборы, как и до революции 1910 года, сопровождались массовыми фальсификациями и запугиванием избирателей. Из 3 миллионов имевших право голоса мексиканцев на избирательные участки явились фактически только военнослужащие, голосовавшие так, как им скажут офицеры, чиновники и члены их семей. Помещики приводили целыми колоннами на избирательные участки своих батраков-пеонов и прямо у избирательных урн выплачивали им дневную заработную плату за исполнение гражданского долга – от 50 сентаво до одного песо. К тому же многие пеоны в то время работали даже не на бывших помещиков, а на генералов революционной армии, которые управляли «временно конфискованными» поместьями зачастую еще более эксплуататорскими методами, чем прежние хозяева-контрреволюционеры.

Но победа Каррансы оказалась пирровой. На проходивших одновременно с президентскими парламентских выборах избрали в основном кандидатов, оппозиционно настроенных по отношению к Каррансе. Формально оглушительную победу одержала Либерально-конституционалистская партия, созданная еще в годы войны с Вильей Обрегоном и Каррансой. Однако фактически кандидатов в Конгресс на местах отбирали генералы революционной армии, и поэтому парламент стал гораздо более радикальным, чем того хотел Карранса. К тому же большинство депутатов с самого начала ориентировались на Обрегона, которого считали, в отличие от Каррансы, настоящим революционером. 15 апреля 1917 года, когда мексиканский парламент собрался на свое первое заседание, выяснилось, что «обрегонистов» в нем примерно в четыре раза больше, чем каррансистов. Конгресс с самого начала дал понять Каррансе свое оппозиционное настроение: депутаты отказались подтвердить полномочия его ближайшего друга – Палавичини, избранного от штата Табаско и слывшего главным врагом Обрегона среди окружения президента. [9] Cumberland С. С. Mexican Revolution. The Constitutionalist years. Austin, 1972. P. 363.