Андрей Исэров - США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Впрочем, на своем высоком посту Блэнд выгораживал не всех каперов. Так, он приговорил к казни за пиратство семерых моряков корабля “Irresistible” [332] Baltimore Patriot. March 2,1820. В: National Intelligencer. March 7,1820. В мае того же года другой суд над членами экипажа “Irresistible” состоялся уже в Ричмонде – Ibid. May 27,1820. . По-настоящему строг к каперам был судья Восточнопенсильванского федерального округа Ричард Петерс (1744–1828), осудивший, например, экипаж судна Дэвида Кертиса Дефореста “Julia De Forest” [333] Niles’ Weekly Register. Vol. 17. P. 75–76 (October 2, 1819). О непреклонности Петерса: Griffin Ch. C. Op. cit. P. 6n. .

Испанский посланник Луис де Онис называл «систему пиратства, налаженную в Балтиморе», «в тысячу раз более гнусной, чем в варварийских странах» [334] Onis L., de. Memoir Upon the Negotiations between Spain and the United States of America, which Led to the Treaty of 1819… / Transl. from the Spanish, with Notes, by Tobias Watkins. Baltimore (Md.), 1821 (orig. ed. – Madrid, 1820). P. 133. Онис называет балтиморских каперов пиратами, так как не признает право испаноамериканских повстанцев выдавать lettres de marque. Тж.: Хосе Писарро – Джорджу Эрвингу, 17 августа 1817 г. – DCLA. Vol. III. Р. 1944. . На каперство продолжал жаловаться администрации США португальский посланник Корреа да Серра, за что пользовался ненавистью балтиморских газет [335] Jose Correa da Serra: Ambassadeur du Royaume-Uni de Portugal et Bresil a Washington, 1816–1820 / Ed. par Leon Bourdon. P., 1975. P. 370, 379–384, 516, 521–522, 560–561; Hill L. F. Diplomatic Relations between the United States and Brazil. Durham (N.C.), 1932. P. 17–20. . В сложный двухлетний период между подписанием и ратификацией Трансконтинентального договора 1819 г. Монро и Адамс также сочли борьбу с каперством важной задачей, видимо, опасаясь вызвать раздражение Испании долгим бездействием [336] MJQA. Vol. IV. P. 298–301 (запись от 16 марта 1819 г.); Sketch of instructions for agents for South America – Notes for Department of State”, March 24, 1819 // Writings of James Monroe. Vol. VI. P. 92 – 102, esp. pp. 92–93. . 6 октября 1821 г. под давлением представителя США Джона Форбса правительство Буэнос-Айреса запретило выдавать каперские свидетельства [337] См.: Peterson Н. F. Argentina and the United States, 1810–1960. Albany (N.Y.), 1964. P. 66–70. . Этот запрет в совокупности с реальными успехами латиноамериканцев в борьбе с Испанией быстро свели промысел на нет.

В Филадельфии интерес к Латинской Америке в меньшей степени основывался на надежде материальной выгоды, но скорее логически вытекал из революционной и религиозной (квакерство) традиции города. Среди двух северных культурных центров ранней республики Филадельфия, в отличие от Бостона, оказалась более космополитичной, открытой влиянию международного радикализма рубежа XVIII – начала XIX вв. Делу латиноамериканских повстанцев сочувствовали многие, но более всех выделялся Уильям Дуэйн [338] Cm.: Phillips К. T. William Duane, Radical Journalist in the Age of Jefferson. N.Y., 1989. Esp. pp. 493–527; Idem. Democrats of the Old School in the Era of Good Feelings // The Pennsylvania Magazine of History and Biography. Vol. 95. № 3 (July 1971). P. 363–382. . Он вел пропаганду латиноамериканской революции в своей газете “Aurora” – когда-то знаменитом рупоре джефферсонианцев, стремительно терявшем популярность в обстановке относительного партийного мира «эры доброго согласия».

Дружба Дуэйна со многими латиноамериканскими эмигрантами, в первую очередь, колумбийцем Мануэлем Торресом, а также с поставщиком оружия революционерам Уильямом Робинсоном, открыла каналы новостей о событиях в полушарии.

Таким образом, в 1817–1822 гг. (до продажи газеты) Дуэйн стал одним из основных поставщиков сведений с революционного континента – новостей всегда враждебных Испании, подчас попросту пропагандистского толка. Оптимизм журналиста был важен именно в то время, когда ситуация на фронтах оставалась крайне запутанной, а конечный исход борьбы за независимость – далеко не ясным. Хотя тираж “Aurora” был невелик, влияние газеты было по-настоящему значительным, так как многие редакторы перепечатывали ее материалы по Латинской Америке. Даже критики, например, бостонский “Columbian Centinel” признавали осведомленность Дуэйна [339] Niles’ Weekly Register. Vol. 13. P. 222 (November 29, 1817); National Intelligencer. August 26, 1820; Columbian Centinel. June 26, 1822. .

Вашингтонская усадьба Октагон (1798–1800), арх. Уильям Торнтон

Заметим, что подчас Дуэйн стремился использовать свои латиноамериканские связи и в личных целях. Оказавшись в тяжелом финансовом положении, он по просьбе Торреса и с рекомендациями кентуккийского политика Ричарда Джонсона пытался (за 5 % – 6 % комиссии) организовать поставку 10 тысяч ружей армии Венесуэлы. Резко против этого плана, впрочем, выступили и Монро, и Адамс. Последний даже полагал, что в идее Дуэйна содержится скрытое предложение купить таким образом молчание его газеты [340] MJQA. Vol. IV. Р. 507–509, 514 (записи от 18, 27 января 1820 г.). .

Видимо, самым горячим и экстравагантным энтузиастом Латинской Америки был основатель и глава Патентного ведомства Уильям Торнтон (1759–1828) [341] Литература о Торнтоне – утописте, враче, изобретателе, одном из архитекторов здания Конгресса – крайне невелика. Предпринятое было издание его бумаг остановилось на 1802 г. О деятельности Торнтона по созданию «универсального алфавита»: Lepore J. A is For American: Letters and Other Characters in the Newly United States. N.Y., 2002. P. 42–60. . Выходец из богатой английской квакерской семьи, Торнтон унаследовал веру в совершенствование человечества. Утопические общественные идеалы Торнтона вели его от одной красивой схемы к другой. Так, он мечтал, что все Западное полушарие образует в итоге одно государство – Колумбию, со столицей в городе Америка на Панамском перешейке. Оно представляло бы собой поделенную на секции конфедерацию с общим гражданством, двумя официальными языками (английским и испанским – португальский почему-то забыт!), выборным Инкой во главе, а также палатами сахемов, касиков и судей. Кстати, в чем-то Торнтон был провидцем: например, он предсказывал, что совершенствование телеграфа уничтожит расстояния [342] Thornton W. Outlines of a Constitution for United North and South Columbia. Wash., D.C., 1815. По признанию автора, план был составлен еще около 1800 г. Экземпляр памфлета находился в библиотеке Джефферсона – Lockey J. В. Pan-Americanism. Its Beginnings. N.Y., 1920. Р. 273η. .

Не всем идеи Торнтона казались утопией. Так, житель Нью-Йорка Джозеф Фэй соглашался с эмоциональным автором: «Благоразумие требует расширить и усилить союз всех друзей свободы для самозащиты против угрожающей комбинации тиранов Европы – и ничто не могло доставить мне больше удовлетворения, чем рассказ о Вашем плане объединения Северной и Южной Колумбии» [343] Джозеф Фэй – Уильяму Торнтону, 29 марта 1816 г. – LC. William Thornton Papers. Reel 2. .

В целом памфлет Торнтона принес сторонникам Латинской Америки больше вреда, чем пользы. Бывший испанский посланник в Вашингтоне Луис де Онис счел эту утопию тонким макиавеллиевским замыслом экспансии США [344] Onis I., de. Op. cit. P. 129. . Учитывая широкое распространение сочинения Ониса в Латинской Америке в 1820-е гг., есть основания полагать, что его трактовка не прошла незамеченной. Позднее, в 1826 г., план Торнтона вспомнят противники участия США в первом межамериканском Панамском конгрессе, чтобы высмеять энтузиастов единства Нового Света [345] Patricius. // U.S. Telegraph. April 17, 1826. .