Борис Колоницкий - «Товарищ Керенский»: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа» (март – июнь 1917 года)

Вместе с тем это была, пожалуй, единственная опубликованная в 1917 году биография министра, в которой содержалась и осторожная его критика: Высоцкий полагал, что не все преобразования в вооруженных силах были достаточно продуманы, порой же они были просто нереалистичны, а необходимость борьбы с большевизмом военный министр осознал слишком поздно. Однако автор поддержал политику Керенского и призывал своих читателей услышать голос неутомимого «собирателя русской земли». Этот образ «собирателя», заимствованный из традиционного патриотического дискурса, не был характерен для языка большинства социалистов, и вряд ли автор принадлежал к их числу. Очевидно, именно с Керенским Высоцкий связывал надежды на стабилизацию ситуации в стране. И, критикуя военного министра, главную ответственность за развал армии Высоцкий возлагал на «руководящие круги русской демократии», т. е. на лидеров умеренных социалистов, с их неумелыми и самоуверенными действиями [69]. Подобная оценка ситуации могла восприниматься как призыв к министру дистанцироваться от руководящих центров меньшевиков и эсеров.

Подобно другим первым биографам политика, Высоцкий отмечает и крайнюю усталость «больного и изнуренного» Керенского, и воодушевление претендующего на искренность лидера, «великого энтузиаста» и «романтика», оказывающего «почти гипнотическое» воздействие на массы. Автор и этого текста неоднократно указывает на особые отношения вождя и народа, на эмоциональную связь министра и его аудитории: «…навстречу ему несутся взрывы того же вдохновенного восторга, того же ответного энтузиазма, которым охвачен и сам оратор…»; «Народ чувствует Керенского, и Керенский чувствует народ»; «Народ сам “творит Керенского”, сам создает вокруг него атмосферу безграничного доверия и любви, в которой каждое его слово может принимать какую-то библейскую мощь» [70]. Причину же влияния Керенского, подобно некоторым другим его биографам, автор видит не только в искренности политика и его способности «гипнотически» воздействовать на слушателей, но и в настоятельной потребности «народа» иметь сильного властителя: «К тому же в нем самом [в народе] живет тоска по каким-то “Керенским”, по ком-то, кому он хочет поверить, отдать душу, за кем он хочет идти, кому в руки он хочет сам отдать власть, чтобы ей подчиниться» [71]. Такое понимание отношений, складывающихся между лидером и «народом», может быть созвучно тексту Леонидова, но оно уже совсем далеко от народнического канона прославления героев революционного движения в том его варианте, который развивался Кирьяковым.

Осенью того же года Лидия Марьяновна Арманд (урожденная Тумповская, 1887–1931) написала брошюру «Керенский» [72]. Это была последняя биография министра, выпущенная в 1917 году. Арманд принадлежала тогда к правому крылу партии социалистов-революционеров, у нее была репутация «бурнопламенного» оратора, а левые эсеры в мае именовали ее статьи «социал-шовинистическими» и «социал-патриотическими». Иными словами, политически она была близка к Керенскому [73]. Можно предположить, что и упомянутое издание вышло при поддержке со стороны какой-либо организации правых эсеров [74].

Как и другие биографы Керенского, Арманд включила в текст биографии воспоминания о собственных встречах с товарищем по партии: «Я знала его еще львенком. В 1906 году в Петрограде встречалась с ним только по партийным делам» [75]. Арманд кончила работать над брошюрой 15 сентября, и текст несет отпечаток этого времени. Защита своего вождя от усилившихся нападок «слева» и «справа» – главная задача автора: «Лев ранен… Он ранен клеветой и демагогией. И кто только не пытается теперь лягнуть его». При этом образ Керенского, жертвующего собой ради революции, сакрализуется, автор даже сравнивает политика с Христом: «Быть может он уже на верхней ступени своей алой Голгофы… Придет время, и толпа будет требовать памятников Керенскому. Она сложит про него легенды. Она будет петь о нем песни. Теперь она во власти “первосвященников”… “Распни его!”» [76]

Арманд пылко защищает своего политического избранника от нападок противников, в том числе и от его оппонентов в рядах партии эсеров, которые, по ее мнению, нанесли министру «самый нестерпимый удар». Если другие биографы стремились умножить славу Керенского и придать ей должное политическое оформление, то Арманд прежде всего дает отпор тем, кто ставил под сомнение его авторитет лидера. Она не отрицает ошибок министра, но обосновывает его право их совершать: «А ошибок у Керенского много… Как не быть ошибкам у того, кто знает одно правило поведения: занимать самое трудное место, трудное и внешне, и внутренне?» Вновь возвращается она к этой теме в конце брошюры: «Как не быть большим ошибкам у большого человека, который со страстью отчаяния влюблен в обреченную родину и который бесконечно одинок?» [77]

Портретная зарисовка министра, сделанная Арманд, также должна подтвердить его репутацию пламенного революционера: «Он кипел на работе, он появлялся всюду, где нужно было уладить, успокоить, умиротворить. Бледный, радостно-напряженный, он часто изнемогал от утомления и страстного волнения, и не раз его речь заканчивалась обмороком. Он горит огнем, который светит» [78].

Как видим, среди первых биографов Керенского были талантливые авторы; имена некоторых из них хорошо известны историкам литературы и науки. Арманд, Кирьяков, Леонидов, Тан сами знали Керенского, в биографические очерки они включали фрагменты воспоминаний, приводили слова министра, высказанные в личных беседах. Иногда авторы жизнеописаний лидера цитировали документы, опубликованные и неопубликованные, в том числе материалы, извлеченные из полицейских архивов (Кирьяков, Леонидов). Большинство авторов использовали прессу революционной поры. В качестве иллюстраций к некоторым текстам публиковались фотографии из личного семейного архива Керенского. Наверняка первоначально согласие на это было получено у родных министра, а скорее всего, и у него самого. Некоторые биографы Керенского явно пользовались его доверием и поддержкой.

Большая часть указанных текстов была создана в мае – июне 1917 года, в то время когда Керенский, став военным и морским министром, готовил наступление русской армии. Как мы увидим далее, именно в этот период складывались важнейшие элементы политического культа революционного вождя, и популярные биографии Керенского отражали данный процесс.

Особую активность в создании биографий лидера проявили неонародники – трудовики и, более всего, правые эсеры. В текстах Кирьякова и Арманд нашли отражение внутрипартийные конфликты, в них содержалась критика левых эсеров и даже некоторых «центристов» – тех, которые осуждали Керенского.