Владимир Малышев - Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции

В это время ходили слухи о возможности военного переворота, об устранении от власти партии Сталина. Однако «тройке» Зиновьев-Каменев-Сталин к середине января 1924 года удалось разгромить оппозицию и произвести кадровые замены в высшем военном руководстве,

Антонов-Овсеенко был направлен на дипломатическую работу, занимал должности полпреда в ряде восточноевропейских стран, был прокурором РСФСР и наркомом юстиции. В должности прокурора он способствовал установлению практики вынесения приговоров «по пролетарской необходимости».

Во время Гражданской войны в Испании был генеральным консулом СССР в Барселоне. В конце 1937 года Антонов-Овсеенко был отозван из Испании, после чего арестован НКВД.

Его сын Антон Антонов-Овсеенко писал: «…поздний вечер 11 октября 1937 г. Кинорежиссёр С. Васильев никак не расстанется с Владимиром Александровичем: уж очень интересные подробности рассказывает герой Октября. Постановщику фильма «Ленин в Октябре» М. Ромму разрешено показывать на экране только Ленина, Сталина, Дзержинского и Свердлова. Такова воля самого Сталина. Антонов-Овсеенко знает об этом. Знает, но консультирует создателей фильма. Так же, как он делал это для редакции «Истории гражданской войны», книги, из которой его имя также вычеркнули…Васильев ушёл поздно ночью. А через полчаса Антонова-Овсеенко арестовали».

Вскоре его приговорили к расстрелу «за принадлежность к троцкистской террористической и шпионской организации». Сокамерник Антонова-Овсеенко вспоминал: «Когда его вызвали на расстрел, Антонов стал прощаться с нами, снял пиджак, ботинки, отдал нам и полураздетый ушел на расстрел».

21 год назад, в шляпе, лихо сдвинутой набекрень, с волосами до плеч, он объявил низложенным Временное правительство. На расстрел он уже шел обритый наголо и без шляпы…

Кстати, в тюрьме Антонов-Овсеенко отрекся от своего прежнего кумира: “Глубокий стыд, – написал он, – наполняет меня, потому что в 1923–1927 годах я оказывал Троцкому поддержку, несмотря на то, что слышал четкий предупреждающий голос. Я не внял этому предостережению…” Еще хуже Антонов-Овсеенко поступил с собственной женой, Розой Кацнельсон. Еще в 1929 году ее как “врага народа” заключили в лагерь, а в 1936-м несчастная повесилась в камере на своих волосах. Будучи министром юстиции, Антонов-Овсеенко не сделал ничего, чтобы спасти мать своих детей…

Так называли крейсер «Аврору» в советские времена. Корабль, конечно, – не человек, но, наверное, для «Авроры» можно сделать исключение. Она стала таким же действующим лицом революции, как и другие персонажи этой книги. Хотя, кроме истории с ее историческим «залпом» в Петрограде в 1917 году, мы про нее мало что знаем.

Крейсер «Аврора» был торжественно спущен со стапелей Адмиралтейского завода в Петербурге 24 мая 1900 года в присутствии императора Николая II, императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны. Семья императора и он сам наблюдали за церемонией из нарядного павильона. Под залпы артиллерийского салюта стоявших на Неве кораблей новый крейсер благополучно сошел на воду, «без перегиби и течи», как доложили императору, а «по мере выхождения судна из эллинга на нем были подняты флаги, а на грот-мачте штандарт Его Величества».

По традиции, существовавшей со времен Петра I, право давать наименование крупным кораблям принадлежало царю, поэтому Николаю II был предложен список возможных названий.

Варианты были такие: «Аврора», «Наяда», «Гелиона», «Юнона», «Психея», «Аскольд», «Варяг», «Богатырь», «Боярин», «Полкан» и «Нептун». Император подчеркнул название в списке, и на полях карандашом написал: «Аврора».

Авророй звали древнеримскую богиню утренней зари. Но для российского императора она стала, скорее, символом заката…

Конструктивно крейсер оказался, мягко говоря, не самым удачным проектом – машины были маломощными, броня тонкой, артиллерия слабее, чем у иностранных аналогов. На флоте в те времена бытовала шутка: «Низкая скорость и немного пушек – вот что отличает «Аврору» от обычного парохода». Экипаж составлял почти шестьсот человек. Корпус был обшит медью, против обрастания ракушками.

В 1904 году «Аврора» отправилась в поход в составе Второй тихоокеанской эскадры контр-адмирала Зиновия Рожественского на войну с Японией. Путешествие на Дальний Восток было долгим. Никаких «революционных» настроений на корабле не было еще и в помине. Назначенный на «Аврору» старшим судовым врачом надворный советник Кравченко писал в дневнике: «Первое впечатление от «Авроры» самое благоприятное. Команда веселая, бодрая, смотрит прямо в глаза, а не исподлобья, по палубе не ходит, а прямо летает, исполняя приказания. Все это отрадно видеть».

В ночь на 9 октября, когда эскадра находилась в Северном море, произошел инцидент, который в России назвали Гулльским. Был обнаружен силуэт корабля, который двигался без опознавательных огней и шел курсом, пересекающим курс русской флотилии, что являлось грубым нарушением международных правил. На эскадре решили, что ей грозит атака, и открыли огонь. Позже выяснилось: русские корабли обстреляли небольшие британские рыболовецкие суда, одно из которых было затоплено. Одновременно с этим на горизонте показались силуэты еще двух кораблей, по которым тоже был открыт огонь. На этот раз обстрелянными оказалась крейсеры «Аврора» и «Дмитрий Донской», которые находились в отдалении от основной группы кораблей эскадры.

Инцидент привел к серьезному дипломатическому конфликту с Англией, который удалось уладить лишь после того, как Россия согласилась возместить рыбакам все убытки и обеспечить родных погибших и раненых пенсиями. Эскадра, между тем, продолжила свой путь.

На многих кораблях нередко были свои питомцы. На «Авроре» некоторое время обитали два крокодила, которых взяли на борт в одном из африканских портов. Им дали клички: одному – Сам, другому – Того, по имени японского адмирала, который позднее руководил разгромом 2-й Тихоокеанской эскадры. «Тропический климат, тяжелые условия плавания расшатывали здоровье, психику, – описывает присутствие рептилий на боевом корабле писатель Юрий Чернов в книге «Судьба высокая «Авроры». – Осточертело мертвящее однообразие. Матросов, даже прежде равнодушных к животным, неудержимо потянуло к ним… На крейсере появились два молодых крокодила, несколько хамелеонов, не только менявших цвет, но и форму тела – они надувались, преображались на глазах».

Однажды Сам неожиданно бросился к борту и прыгнул в океан. Командир «Авроры» записал в дневнике: «Не захотел идти на войну один из молодых крокодилов, которого офицеры выпустили сегодня на ют для забавы, он предпочел выскочить за борт и погибнуть». А вот его собрат Того остался и жил, как ни в чем ни бывало.