Владимир Малышев - Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции

В. И. Гурко писал о Дурново: «По природному уму, по ясному пониманию всего сложного комплекса обстоятельств времени, по врожденным административным способностям и, наконец, по твердому и решительному характеру П. Н. Дурново был, несомненно, головой выше лиц, занимавших ответственные должности в центральном управлении министерства… Он выделялся и разносторонними знаниями, и независимостью суждений, и мужеством высказывать свое мнение, независимо от того, встречало ли оно сочувствие среди присутствующих или нет».

Когда Россию стали настойчиво подталкивать к войне с Германией, Дурново и отправил царю свою знаменитую «Записку». Этот документ уникален тем, что высказанные в нем его пророчества практически полностью сбылись. «Записка» состояла из разделов: 1) «будущая англогерманская война превратится в вооруженное столкновение между двумя группами держав»; 2) «трудно уловить какие-либо реальные выгоды, полученное Россией в результате ее сотрудничества с Англией»;

3) «жизненные интересы Германии и России нигде не сталкиваются»;

4) «в области экономических интересов русские польза и нужды не противоречат германским»; 5) «даже победа над Германией сулит России крайне неблагоприятные перспективы»; 6) «борьба между Россией и Германией глубоко нежелательна для обеих сторон, как сводящаяся к ослаблению монархического начала»; 7) «Россия будет ввергнута в беспросветную анархию»; 8) «Германию, в случае поражения, ждут не меньшие социальные потрясения»; 9) «мирному сожительству культурных наций более всего угрожает стремление Англии удержать ускользающее от нее господство над морями».

Дурново энергично предостерегал власти от уступок либеральным кругам. Особенно поразительно то место из «Записки», где автор с необыкновенной точностью предсказывает логику развития революции в России: «Главная тяжесть войны выпадет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам. Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием на Берлин. Неизбежны и военные неудачи…неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении. При исключительной нервности нашего общества, этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение. Начнется с того, что все неудачи будут приписывать правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него. В стране начнутся революционные выступления. Армия, лишившаяся наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные авторитета в глазах населения оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».

Но Дурново не только предостерегал. Он предлагал конкретную программу действий. Будущее, утверждал он, принадлежит «более жизненному тесному сближению России, Германии, примиренной с последней Франции и связанной с Россией оборонительным союзом Японии». Только такая комбинация «на долгие годы обеспечит мирное сожительство культурных наций».

Анализируя далее притязания Российской империи и возможности их достижения, политик приходил к заключению, что «жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства двух государств». Поэтому, считал Дурново, ни труднодостижимая победа над Германией, ни тем более поражение от нее не сулили России абсолютно никаких благ.

Вывод из «Записки» следовал такой: «С Англией нам не по пути, она должна быть предоставлена своей судьбе, и ссориться из-за нее с Германией нам не приходится. Тройственное согласие – комбинация искусственная, не имеющая под собой почвы интересов, и будущее принадлежит не ей, а несравненно более жизненному тесному сближению России, Германии, примиренной с последней Франции и связанной с Россией строго оборонительным союзом Японией».

Дурново пророчески указывал на опасность российского либерализма. Если правительственная власть пойдет на уступки и попробует войти в соглашение с оппозицией (что в итоге и произошло), предупреждал он, то она лишь ослабит себя к моменту выступления социалистических элементов. «Хотя это и звучит парадоксально, – писал он, – но соглашение с оппозицией в России, безусловно, ослабляет правительство. Дело в том, что наша оппозиция не хочет считаться с тем, что никакой реальной силы она не представляет. Русская оппозиция сплошь интеллигентна, и в этом ее слабость, так как между интеллигенцией и народом у нас глубокая пропасть взаимного непонимания и недоверия».

Увы, в 1914 году внимания на «Записку» Дурново не обратили. Она была передана императору и некоторым влиятельным сановникам, но оставалась абсолютно неизвестной широким кругам российского общества до 1920-х годов. Впервые «Записка» была опубликована на немецком языке в германском еженедельнике «Reichswart» и только потом предана гласности на русском, произведя эффект разорвавшейся бомбы.

Предвидения Дурново оказались столь поразительны, что стали даже говорить, что речь идет о подделке более позднего времени. Писатель М. Алданов, например, утверждал, что казалось совершенно невероятным, каким образом царский чиновник «мог так поразительно точно и уверенно предсказать события гигантского исторического масштаба». Однако нашлись свидетели, которые подтвердили ее подлинность. Как утверждала графиня М.Ю. Бобринская (урожденная княжна Трубецкая, дочь генерал-лейтенанта Свиты и командира Собственного Его императорского Величества конвоя) в письме к А.И. Солженицыну, она читала эту записку до революции и потому может ручаться за ее достоверность. Машинописная копия «Записки» сохранилась также в Государственной архиве Российской Федерации.

Перед началом Первой мировой войны очень сходные с теми, что нашли свое отражение в «Записке» Дурново, мысли высказывал С.Ю. Витте. Он называл англо-русский союз «ошибкой, связавшей России руки». «Война – смерть для России, – утверждал отставной премьер.

– Попомните мои слова: Россия первая очутится под колесом истории. Она расплатится своей территорией за эту войну. Она станет ареною чужеземного нашествия и внутренней братоубийственной войны… Сомневаюсь, чтобы уцелела и династия! Россия не может и не должна воевать».