Владимир Кузнечевский - Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой

А 23 июня в Виши прибыл Волосюк, военно-воздушный атташе в штате Суслопарова, который покинул Москву за несколько часов перед началом войны. Он рассказал мне, что перед отъездом его вызвал начальник и поручил передать мне лично следующее: «Передайте Отто, что я лично передал Большому хозяину его информацию о предстоящем немецком нападении. Большой Хозяин сказал, что его удивляет, что такой человек, как Отто, старый работник Коминтерна и разведчик, может поверить английской пропаганде. Можете повторить ему, что Большой хозяин убежден в том, что войны с Германией не будет до 1944 года…» («Большим хозяином» разведчики называли Сталина. – Вл. К .) [16] Trepper L. Op. cit. S. 151–152. .

Свидетельство Треппера подтверждает и П. Судоплатов: «Сталин был раздражен, как видно из его хулиганской резолюции на докладе Меркулова, не только утверждениями о военном столкновении с Гитлером в ближайшие дни, но и тем, что «Красная капелла» неоднократно сообщала противоречивые данные о намерениях гитлеровского руководства и сроках начала войны. «Можете послать ваш источник из штаба германской авиации к е…й матери. Это не источник, а дезинформатор», – написал он 17 июня 1941 года на докладе Меркулова.

Сталина я здесь совсем не оправдываю. Однако нужно смотреть правде в глаза. Не только двойник Лицеист, но и ценные и проверенные агенты Корсиканец и Старшина сообщали весной 1941 года и вплоть до начала войны, в июне, о ложных сроках нападения, о выступлении немцев против СССР в зависимости от мирного соглашения с Англией и, наконец, в мае 1941 года Старшина передал сведения о том, что немецкое и румынское командование «озабочено концентрацией советских войск на юго-западном направлении, на Украине и возможностью советского превентивного удара по Германии и Румынии с целью захвата нефтепромыслов в случае германского вторжения на Британские острова». Поэтому реакцию Сталина, по моему мнению, следует рассматривать не только как неверие в нападение Германии, но и как крайнее недовольство работой разведки. Во всяком случае, так я расценивал после разговора с Фитиным мнение наверху о нашей работе и, не скрою, был этим чрезвычайно удручен. Безусловно, нашей большой ошибкой было направлять «наверх» доклады разведки, не составив календарь спецсообщений. Сделано это было лишь после «нагоняя» [17] Судоплатов П. А. Указ. соч. С. 161–162. .

Меркулов В. Н.(1895–23.12.1953). С 1921 года – сотрудник ЧК. Сподвижник Л. Берии. С 1938 года – 1-й замнаркома внутренних дел СССР и начальник Главного управления государственной безопасности. В 1953 году арестован по делу Берии, вместе с Берией приговорен к расстрелу.

Павел Анатольевич Судоплатов(1907 – 24 сентября 1996 года) – участник Гражданской войны с 1919 года, с 1921 года и вплоть до смерти Сталина – работник ГПУ-НКВД. В феврале 1941 года, пройдя последовательно все ступени роста, решением политбюро, а практически по решению Сталина, который знал Судоплатова лично и нередко поручал ему особо ответственные задания разведывательного и диверсионного характера, был назначен заместителем Разведывательного управления Наркомата госбезопасности СССР. В начале 1953 года был назначен заместителем начальника Первого главного управления (контрразведка) МВД СССР. 21 августа того же года арестован. Обвинен в участии в «заговоре Берии». Приговорен к 15 годам тюремного заключения. Все 15 лет разыгрывал из себя сумасшедшего, благодаря чему избежал расстрела, в отличие, например, от В. Абакумова. День в день отбыл этот срок во Владимирской тюрьме. Его знаний и его характера настолько боялись Хрущев, Брежнев, Суслов, что ни один из перечисленных руководителей даже слышать не хотел о реабилитации Судоплатова, хотя он все 15 лет с аргументами в руках доказывал необоснованность приговора. Вышел на свободу 21 августа 1968 года. После освобождения в течение 20 лет боролся за свою реабилитацию. И все это время его поддерживала жена Эмма и младший сын Анатолий. 18 октября 1991 года был реабилитирован. Реабилитации не дождалась жена, ушедшая из жизни в 1988 году. 1 октября 1998 года, уже после смерти Павла Анатольевича, президент РФ Б. Ельцин своим указом вернул семье Павла Анатольевича все изъятые при аресте государственные награды старого разведчика. В последние годы жизни П. А. Судоплатов с помощью сына Анатолия опубликовал потрясающие своей откровенностью мемуары. В главной своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы» [18] Судоплатов П.А . Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930-1950 годы. М.: ОЛМА-пресс, 1997. 688 с. , подписанной в печать за 49 дней до кончины, Судоплатов благодарит своих боевых товарищей за помощь, которая была ему оказана в работе над этой книгой. Понятно, какая помощь, кроме моральной, была ему оказана: сверка информации, чтобы не закралась в текст неточность. «Считаю своим долгом особо поблагодарить за моральную помощь начальника советской внешней разведки КГБ Л. В. Шебаршина и других», – пишет он в предисловии. Упоминание о Шебаршине для меня лично является гарантом того, что все написанное Павлом Анатольевичем – правда.

Думаю, что мягкая критика Павла Анатольевича в адрес руководства разведки могла бы быть и пожестче. Дело в том, что руководство разведки обязано было объяснить Сталину, что не зарубежные информаторы вводили в заблуждение Москву, а сам Гитлер. Это он переносил сроки нападения на СССР в силу, как он считал, неполной подготовленности. Это относилось не только к нападению на СССР. Так, сроки нападения на Францию Гитлер переносил 38 раз, и все по той же причине. Это обстоятельство генсеку следовало объяснять, но руководство разведки, судя по всему, боялось это делать.

А во-вторых, Павел Анатольевич мог бы указать и на другое, а именно: «наверх» посылались «горячие» разведданные, без соответствующего анализа. Но «виновата» в этом была не разведка, а Сталин. Это он в своей самонадеянности не понимал, что и в разведке, и в Генштабе должны были быть созданы аналитические отделы, которые бы занимались анализом всей (ВСЕЙ!) развединформации, а генсеку должна была поступать аналитическая информация. Но Сталин вплоть до 1943 года, до Сталинграда, считал, что каждое ведомство должно работать автономно и только к нему, к Сталину, должна стекаться вся информация, которую он сам, и только он, способен анализировать. Генсек не понимал, что один человек не может справиться с такой работой, даже если его зовут Сталин. После Сталинграда эта простая истина до него наконец дошла.

В этой связи небезынтересно привести мнение маршала Конева. Иван Степанович отмечал, что в первом периоде войны «по воле Сталина планирование некоторых операций проходило в обстановке сверхсекретности. С планами заранее знакомился настолько узкий круг людей, что это мешало нормальному проведению операций. Все это было связано с излишней подозрительностью, отличавшей тогда Сталина» [19] Конев И.С . Записки командующего фронтом. М.: Голос, 2000. С. 490. .