Оксана Киянская - Южный бунт. Восстание Черниговского пехотного полка

Между тем, М. В. Нечкина справедливо отмечала: «Беря это чрезвычайно любопытное свидетельство по существу, нельзя не отметить, что в 1817 году, когда Пестель читал свой вводный доклад, он еще не был республиканцем, а придерживался идеи конституционной монархии; не был он также еще сторонником диктатуры Временного правительства. Этих идей – республики и диктатуры – он, по его собственному признанию, стал придерживаться позднее». Отвергая мысль о том, что Трубецкой в мемуарах «перепутал» комитеты, Нечкина была убеждена, что Пестель действительно «восхвалял Комитет общественной безопасности». Однако почему именно этот комитет удостоился похвалы Пестеля, «установить», по ее мнению, «не удается» [24] Нечкина М. В. Движение декабристов. М., 1955. Т. 1. С. 165. Ср.: Она же. Союз Спасения // Исторические Записки. М., 1947. Т. 23. С. 168. .

Правда, еще в 1920-х годах Н. М. Дружинин «установил», в чем состоял смысл этого «восхваления». Пестель говорил именно о Комитете общественной безопасности – тайной полиции якобинцев. Смысл его фразы состоял в том, что благоденствие государства во многом базируется на способности тайной полиции исполнять свои обязанности.

Кроме того, тайная полиция была интересна заговорщику именно как структура, близкая по своему устройству масонским ложам шведского образца, построенная «на началах строгой иерархии, суровой дисциплины и планомерной конспирации» [25] Дружинин Н. М. К истории идейных исканий П. И. Пестеля. С. 321. .

От шведских лож мысль Пестеля перешла к тайной полиции – ближайшему к ним по форме учреждению. О том же, в чем, по мнению Пестеля, заключалась суть деятельности этой организации, можно судить по любопытному документу – написанной им чуть позже «битвы за устав» «Записки о государственном правлении». «Записка» эта обобщала военный и разведывательный опыт Пестеля и являлась, скорее всего, легальным документом, подготовленным для передачи «по команде» [26] Нечкина М. В. «Русская Правда» и движение декабристов // ВД. М.; Л., 1958. Т. VII. С. 20–21. . Формам деятельности политической полиции – «приказа благочиния», по терминологии Пестеля, – в «Записке» посвящена особая глава.

«Высшее благочиние требует непроницаемой тьмы и потому должно быть поручено единственно государственному главе сего приказа, который может оное устраивать посредством канцелярии, особенно для сего предмета при нем находящейся». Эта тайная «канцелярия» действует посредством шпионов – «тайных вестников», как называет их Пестель. «Тайные розыски или шпионство» представляют собой «не только позволительное и законное, но даже надежнейшее и почти что, можно сказать, единственное средство, коим вышнее благочиние поставляется в возможность достигнуть предназначенной ему цели» [27] ВД. Т. VII. С. 229, 230. .

Уместно предположить – имея в виду свидетельство Трубецкого, – что именно «канцелярией непроницаемой тьмы», подчиняющейся единому лидеру, имеющей разветвленную сеть «тайных вестников» и занимающейся тайными розысками в отношении государственных органов и частных граждан, Пестель представлял тайное общество.

«Для руководства этому новому обществу Пестель сочинил устав на началах двойственной нравственности, из которых одна была для посвященных в истинные цели общества, а другая – для непосвященных». «Нельзя читать без невольного отвращения попыток Пестеля устроить “заговор в заговоре” против своих товарищей-декабристов, с тем, чтобы самому воспользоваться плодами замышляемого переворота», – утверждает историк Д. А. Кропотов в исследовании, написанном в 1870-х годах по мемуарам и личным впечатлениям участников «битвы за устав» [28] Кропотов Д. А. Жизнь графа М. Н. Муравьева, в связи с событиями его времени и до назначения его губернатором в Гродно. СПб., 1874. С. 192, 194. .

Следует признать, что несмотря на эмоциональность этой оценки, она во многом верна. Именно «заговором в заговоре» видел Пестель тайное общество; скорее всего, уже тогда он предложил себя и в руководители подобной структуры. И именно против такого взгляда поднялось «всеобщее восстание» его товарищей, сторонников «демократического» иоанновского масонства, которые, по словам Трубецкого, «хотели действия явного и открытого, хотя и положено было не разглашать намерения, в котором они соединились, чтобы не вооружить против себя неблагонамеренных» [29] Трубецкой С. П. Указ. соч. С. 28. .

«Борьба из-за устава, – пишет Кропотов, – возникшая тогда в среде заговорщиков, представляет один из любопытнейших эпизодов тогдашних тайных обществ. Это была борьба мечтательных увлечений с действительною жизнию, истинного просвещения с ложным, национальных идей с чужеземными и, если угодно, здравого смысла с горячечным бредом» [30] Кропотов Д. А. Указ. соч. С. 199. . Естественно, что под «мечтательными увлечениями», «ложным просвещением», «чужеземными идеями» и «горячечным бредом» историк понимает идеи Пестеля.

Под нажимом Пестеля и при содействии одного из основателей союза Александра Муравьева устав все же был принят. Однако просуществовал он недолго. Новые кандидаты в заговорщики – Михаил Муравьев, Иван Бурцов и Петр Колошин – «не иначе согласились войти, как с тем, чтобы сей устав, проповедующий насилие и основанный на клятвах, был отменен» [31] ВД. Т. I. С. 306. . Против идей Пестеля «негодовал» и основатель союза Иван Якушкин.

Вообще вся деятельность Пестеля в тайном обществе протекала в двух сферах. С одной стороны – программа реформ, всевозможные планы вооруженных выступлений, наконец, идея цареубийства. Все это хорошо известно из документов следствия, в том числе и из собственноручных показаний самого Пестеля, а также из многочисленных мемуаров. С другой стороны – он реально занимался подготовкой военного переворота: добывал деньги для «общего дела», пытался добиться лояльности к себе своих непосредственных начальников. И об этой его деятельности, о людях, которые помогали ему, нам известно крайне мало.

Можно твердо сказать лишь одно: все годы существования тайных организаций «образ действий» Пестеля вызвал недоверие к нему со стороны его товарищей. Пестеля боялись. Впоследствии именно с ним было связано большинство самых серьезных споров в среде декабристов, приводивших чаще всего к расколу и реформированию структуры тайных обществ.

В начале 1817 года, буквально через несколько дней после принятия устава, Пестель был вынужден покинуть Петербург. Витгенштейн получил назначение командовать расквартированным в Прибалтике 1-м пехотным корпусом со штабом в Митаве. Естественно, что с собой он увозил своего любимого адъютанта. И практически сразу же после отъезда Пестеля Союз спасения распался. Идея создания боевой, сплоченной организации с единым лидером провалилась.