Иосиф Линдер - Спецслужбы России за 1000 лет

Превентивные меры по переселению «поближе к руке» наиболее ретивых оппонентов самодержавной власти, предпринятые за столетие до этого предками Грозного, и его собственные карательные экспедиции содействовали укреплению безопасности престола, позволяли хитрому и подозрительному правителю рассчитывать на успех в случае внезапной эвакуации из Москвы, делали невозможным повторение ситуации с Василием Темным. Подготовка и проведение мероприятий, рассчитанных на обеспечение личной безопасности, а если взглянуть шире – на концентрацию власти в одних руках, красной нитью проходят через всю жизнь Ивана IV. Поэтому мы считаем высказанную версию наиболее вероятной для тех условий, в которых осуществлялось управление Российским государством во второй половине XVI в.

Таким образом, в царствование Ивана Грозного были не только заложены основы организации тайных маршрутов эвакуации представителей царствующей фамилии, но и проработаны на международном уровне варианты тайных соглашений с дружественными государями. А строительство с помощью иностранных специалистов в «великой тайне» достаточно большой флотилии, равно как и переправка части казны в надежные хранилища на случай внезапного отъезда, лишний раз подчеркивают серьезность намерений государя и его «великое тщание» о безопасности собственной персоны как олицетворения государства.

Обострившийся конфликт с внутренней оппозицией заставляет царя в 1575 г. фактически возродить опричнину. Иван Васильевич вновь отрекается от престола, на который сажает татарского хана Симеона Бекбулатовича [51] Симеон Бекбулатович (до крещения – Саин-Булат) (?–1616) – потомок ханов Золотой Орды. Появился в России в середине XVI в., когда его отец перешел на службу к Ивану Грозному. В конце 1560-х гг. стал ханом Касимовского царства, удельного княжества, созданного для татарских ханов, перешедших на службу к московским князьям. Участвовал в Ливонских походах 1570-х гг. Осенью 1575 г. Иван Грозный посадил его «великим князем всея Руси», а себе выделил особый «удел». В действительности царь продолжал сохранять власть в своих руках. Меньше чем через год он отстранил Симеона Бекбулатовича от «великого княжения» и пожаловал ему земельные владения в Твери и Торжке. В 1606 г., при Лжедмитрии I, принял постриг в Кирилло-Белозерском монастыре под именем Стефана; похоронен в московском Симоновом монастыре. , а себя объявляет «князем Московским» и разделяет страну на земщину и удел. Пост кравчего получает Борис Федорович Годунов (тот самый, который потом станет русским царем), сменивший казненного Ф. А. Басманова. Руководителями «новой» опричнины становятся Б. Я. Бельский [52] Бельский Богдан Яковлевич (?–1611) – племянник Г. Л. Скуратова-Бельского. В 1572 г. в чине рынды состоял при царе. Оружничий с 1578 г. После смерти Ивана Грозного пытался возвести на престол царевича Дмитрия и восстановить опричные порядки. В 1584–1591 гг. – воевода в Нижнем Новгороде. С 1598 г. окольничий. При Борисе Годунове – один из руководителей политического сыска. Вновь сослан в начале 1602 г. Вернулся в Москву после смерти Годунова в мае 1605 г. Получил боярство от Лжедмитрия I. С 1606 г. воевода в Казани. Убит горожанами. и А. Ф. Нагой [53] Нагой Афанасий Федорович (? – после 1590) – думный дворянин, дипломат, посол в Крыму в 1563–1572 гг., один из самых деятельных участников политической борьбы конца XVI в. Предупредил Ивана IV о готовившемся походе крымского хана Давлет-Гирея на Астрахань. Плененный в 1569 г., обменян на крымского вельможу. Окольничий с 1571 г. При Борисе Годунове был сослан в Ярославль. .

Примерно в то же время в составе российского войска появляется подразделение, состоявшее из иностранцев. Горсей утверждает, что одним из инициаторов создания подразделения наемников был он: «Я отважился устроить так, чтобы царю рассказали о разнице между этими шотландцами, теперешними его пленниками, и шведами, поляками, ливонцами – его врагами. Они [шотландцы] представляли целую нацию странствующих искателей приключений, наемников на военную службу, готовых служить любому государю-христианину за содержание и жалование, [я говорил что] если его величеству будет угодно назначить им содержание, дать одежду и оружие, они могли бы доказать свою службу, показать свою доблесть в борьбе против его смертных врагов – крымских татар. <���…> Вскоре лучшие воины из этих иностранцев были помилованы и отобраны, для каждой национальности был назначен свой начальник, для шотландцев Джими Лингет, доблестный воин и благородный человек. Им дали деньги, одежду и назначили ежедневную порцию мяса и питья, дали лошадей, сено и овес, вооружили их мечами, ружьями и пистолями. <���…> Двенадцать сотен этих солдат сражались с татарами успешнее, чем двенадцать тысяч русских с их короткими луками и стрелами. Крымские татары, не знавшие до того ружей и пистолей, были напуганы до смерти стреляющей конницей, которой они до того не видели, и кричали: „Прочь от этих новых дьяволов, которые пришли со своими метающими „паффами“» [54] Там же. – С. 70–71. .

Как полагают авторы, тактические приемы, использовавшиеся принятыми на русскую службу иностранцами, являлись прямым следствием гуситских войн 1419–1437 гг. и опыта, приобретенного наемниками в бесчисленных войнах в Европе. Маневренная тактика гуситов опиралась на использование укрепленных боевых повозок, представлявших собой передвижные полевые крепости. В России аналогичные укрепления известны под названием «гуляй-город». Такая тактика достаточно быстро стала достоянием многих европейских государств и за столетие развилась в эффективное маневрирование конных и пеших подразделений.

Мобильные чешские отряды были вооружены многочисленным легким маневренным огнестрельным оружием и поражали противника на расстоянии. Подобная тактика лишала тяжелую рыцарскую кавалерию преимуществ, не давая возможности нанести классический таранный удар, прорвать оборону противника и затем рубить бегущих. Частые поражения имперских отрядов поставили Запад перед необходимостью «подтянуть» свое собственное вооружение к уровню вооружения гуситских войск и перенять их передовые тактические приемы. Соответственно, увеличился спрос на легкое огнестрельное оружие, одним из центров производства которого стал Нюрнберг.

Судьба иностранных наемников весьма поучительна для потомков. Горсей пишет: «Позднее они получили жалования и земли, на которых им разрешили поселиться, женились на прекрасных ливонских женщинах, обзавелись семьями и жили в милости у царя и его людей» [55] Там же. – С. 70. . Как мы видим из приведенных воспоминаний, политика царя по отношению к служилым иностранцам заключалась в том, чтобы постепенно сделать их полноправными российскими подданными. Не будучи связанными кровными узами со старой боярской знатью, своим благополучием они были обязаны лично царю. Эту традицию продолжил Борис Годунов; в Российской империи Романовых она существовала на протяжении нескольких веков.