Иосиф Линдер - Спецслужбы России за 1000 лет

Одного из таких тайных гонцов отправил к Анне Ивановне П. И. Ягужинский, который призывал не во всем доверять посланникам «верховников», а подождать до Москвы, где ей откроют «истинную правду». Оперативные возможности «недреманного государева ока», как нарек Ягужинского Петр Великий, были далеко не самыми худшими. Обер-прокурор имел достаточно информаторов в различных кругах и мог вполне определенно проанализировать сложившуюся ситуацию. В качестве гонца он выбрал своего адъютанта П. С. Сумарокова, бывшего к тому же камер-юнкером гольштейн-готторпского двора и в этом качестве имевшего преимущества для поездок. Сумароков имел в этом деле и личную мотивацию: Ягужинский обещал в случае успешного выполнения задания отдать ему в жены свою дочь, в которую адъютант был влюблен.

Еще одного гонца к своему брату Р.-Г. Левенвольде [209] Левенвольде Рейнгольд-Густав (1693–1758) – приближенный Екатерины I, с 1725 г. камергер, с 1726 г. граф. После смерти Екатерины I жил в своем лифляндском имении. Продолжил карьеру в царствование Анны Ивановны, с 1730 г. обер-гофмаршал. После прихода к власти Елизаветы Петровны был арестован. В 1742 г. сослан с лишением чинов, орденов и дворянства. послал давний друг герцогини Курляндской и Остермана К.-Г. Левенвольде [210] Левенвольде Карл-Густав (?–1735) – российский государственный деятель, по происхождению лифляндец, генерал-адъютант Петра I, с 1726 г. граф. С 1727 г. камергер Петра II, с 1730 г. генерал-адъютант. С 1730 г. генерал-майор, командир лейб-гвардии Измайловского полка. В 1731–1732 гг. посланник в Австрии и Пруссии. С 1732 г. обер-шталмейстер при дворе Анны Ивановны. С 1733 г. чрезвычайный посланник в Варшаве. С 1734 г. посланник в Вене. Затем в отставке по болезни. . Третий курьер (доверенный монах) был отправлен вице-президентом Синода Ф. Прокоповичем [211] Прокопович Феофан (Элеазар) (1681–1736) – российский церковный и общественный деятель, епископ с 1718 г., архиепископ с 1724 г., человек из ближнего окружения Петра I. С 1711 г. ректор Киево-Могилянской академии; преподавал пиитику и риторику. В 1715 г. был вызван в Петербург, где занимался делами по управлению Церковью. Под непосредственным руководством Прокоповича было упразднено патриаршество и учрежден Синод, вице-президентом которого он стал в 1721 г. Вошел в историю литературы как автор многочисленных стихотворений на русском и латинском языках, но в первую очередь блестящих проповедей. Также ему принадлежат публицистические («Слове о власти и чести царской», 1718 г.; «Слове похвальном о флоте российском, 1720 г.; и др.) и исторические («История императора Петра Великого от рождения его до Полтавской баталии», ок. 1713 г.; «Краткая повесть о смерти Петра Великого, императора Российского», 1726 г.; «История об избрании и восшествии на престол <���…> государыни Анны Иоанновны», 1730 г.; и др.) труды. Принимал участие в создании Академии наук, объединив вокруг себя крупнейших ученых того времени. . У Церкви были свои оперативные возможности в плане перемещения «слуг Божьих» по стране.

Мы обращаем особое внимание читателей на обеспечение безопасности курьеров потому, что в случае захвата с депешами, адресованными Анне Ивановне, их ожидала неминуемая и мучительная смерть. После кончины Петра II Долгоруковы установили вокруг Москвы караулы под командованием начальника почтового ведомства бригадира Г. Палибина. Был усилен надзор за всеми иностранцами, включая послов, а Ямской приказ получил указание подвод и подорожных без ведома «верховников» не выдавать.

Несмотря на принятые меры, все посланники достигли Митавы вовремя. Анна грамотно сыграла свою роль, милостиво приняв делегацию от «верховников», «Кондиции» подписала и, 10 февраля 1730 г. прибыв в подмосковное село Всесвятское, действовала с осторожностью.

А в Москве тем временем происходили далеко не простые события. Уже через день после избрания Анны Ивановны императрицей в придворной среде распространились слухи, что «верховники» решили ограничить самодержавную власть. Сформировалась оппозиция, опасавшаяся получить вместо одного самодержца 10 самовластных фамилий. И хотя часть московской элиты поддержала устремления Долгоруковых и Голицыных, большинство среднего и мелкого дворянства выступало против них. Радикальные сторонники самодержавия даже предлагали перебить «верховников» еще до приезда Анны.

На подъезде к Москве Анна была встречена сводным отрядом, состоявшим из батальона Преображенского полка и эскадрона кавалеристов (по одним данным, кавалергардов, по другим – конногвардейцев). Она лично поднесла им чарки с водкой и тут же объявила себя полковником преображенцев и капитаном кавалеристов. Эти действия, подсказанные ей «верными друзьями», солдатами были встречены с одобрением. Более того, с точки зрения права здесь все выглядело безукоризненно: звания полковника Преображенского полка и капитана придворной кавалерии мог носить только законный самодержец. Таким образом, запущенная некоторое время назад оперативная комбинация с хорошо продуманными элементами идеологической войны, тонкой дезинформацией и мощным силовым обеспечением не дала сбоев.

По нашему мнению, в сообщениях есть одна неточность – на тот момент в составе гвардии не было ни одного конного полка. Скорее всего, кавалерийский эскадрон состоял из кавалергардов, восстановленных в 1726 г. Екатериной I, которая приняла на себя звание их капитана. Также возможно, что в составе эскадрона находились драгуны Кроншлодтского полка, созданного Петром I в 1721 г. Допущение тем более вероятно, что этот полк впоследствии был переименован Анной Ивановной в лейб-гвардии Конный.

Анна Ивановна. Портрет работы Г. Бухгольца

Между 15 и 25 февраля императрица прилагала интенсивные усилия по приобретению сторонников и поиску возможности отказаться от подписи под «Кондициями». А юридические основания для аннулирования «Кондиций» имелись достаточно веские, поскольку «верховники» пошли на прямой подлог, сообщив Анне, что пожелания об ограничении самодержавия приняты с одобрения Сената, Синода и генералитета. Еще один подлог члены Верховного тайного совета совершили, когда сделали вид (уже после прочтения «Кондиций», подписанных Анной, в Москве), что сей документ – это ее личная инициатива. Тем самым легитимность «Кондиций» становилась сомнительной не только с морально-этической точки зрения, но и с позиций закона.

В сущности, Анне не составило труда найти союзников, недовольных усилением позиций «верховников». Особую роль государыня возлагала на родственников по матери Салтыковых, популярных среди гвардейцев.