Элла Сагинадзе - Реформатор после реформ: С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы

Репутация Вышнеградского, слывшего в столице беспринципным дельцом и человеком с темным прошлым, усиливала предубеждение против его ставленника. Хозяйка известного в Петербурге правомонархического салона записала в своем дневнике: «Витте – тоже сомнительная личность, уже одного достаточно, что он приятель Вышнеградского, вместе делали гешефты» [49] Богданович А.В . Три последних самодержца: Дневник. М.: Новости, 1990. С. 176. Гешефт – сделка, спекуляция. . Накануне назначения Витте министром финансов императору Александру III поступило письмо, автор которого, повторяя расхожее мнение о взяточничестве Вышнеградского, с возмущением вопрошал: «Не сугубо ли грешно вручать ученику такого учителя [подчеркнуто в источнике. – Э.С .] продолжение [управления финансовым ведомством. – Э.С .]?» [50] Письмо неустановленного лица (подпись «Старый гвардеец») Александру III с возражением против назначения С.Ю. Витте министром финансов // РГИА. Ф. 1101. Оп. 1. Д. 882. Л. 2 об.

Некоторые современники, напротив, признавали, что обвинения в корыстолюбии и стяжательстве в данном случае несправедливы. «Полагаю, что все знавшие хорошо С.Ю. Витте могут удостоверить, что никакие миллионы не могли заставить его покривить душою», – утверждал инженер путей сообщения Н.Н. Изнар [51] Изнар Н.Н . Записки инженера // Вопросы истории. 2004. № 4. С. 94. . Не менее осведомленный служащий Комитета министров Н.Н. Покровский отмечал в своих мемуарах: «Никогда и ни от кого из лиц, близко знавших С.Ю. Витте, я не слышал, чтобы он в какой-либо мере был нечестным человеком» [52] Покровский Н.Н . Воспоминания о Комитете министров в 90-е годы // Исторический архив. 2002. № 2. С. 195. .

Сплетни о взяточничестве сановника были испытанным аргументом в бюрократической борьбе. В письме к редактору «Московских ведомостей» С.А. Петровскому влиятельный правый деятель В.А. Грингмут отмечал распространение слухов о взяточничестве Витте и Вышнеградского – слухов, которые появлялись «при каждом займе и при каждой конверсии» [53] В.А. Грингмут – С.А. Петровскому. Б.д. // Отдел рукописей Российской государственной библиотеки [далее – ОР РГБ]. Ф. 224. Оп. 1. Д. 39. Л. 17–17 об. . По словам Петровского, Вышнеградский в свое время был этим очень озабочен.

В столице к Витте сразу же стали относиться как к выскочке, человеку из чуждой среды. Дополнительным фактором, побуждавшим воспринимать министра в подобном качестве, были особенности его внешности и манер, сразу бросавшиеся в глаза. Один из его сотрудников вспоминал: «На первых порах поражала прежде всего внешность Витте: высокая статура, грузная поступь, развалистая посадка, неуклюжесть, сипловатый голос; неправильное произношение с южнорусскими особенностями: ходат а йство, верства, учёбный, плацформа, сельские хозяев а – резали утонченное петербургское ухо. Не нравилась фамильярность или резкость в обращении» [54] Ковалевский В.И . Из воспоминаний о графе Сергее Юльевиче Витте // Русское прошлое. 1991. № 2. С. 57. .

Министр иностранных дел в 1906–1910 годах А.П. Извольский, привыкший к чистому русскому языку двух столиц, вспоминал: «Что всегда производило на меня неприятное впечатление, это его голос, который звучал очень резко, и особенно его произношение, усвоенное им в юности, когда он жил в Одессе. ‹…› Это произношение, которое было для него обычным явлением, чрезвычайно резало ухо…» [55] Извольский А.П . Воспоминания. М.: Международные отношения, 1989. С. 86. Вульгарность и грамматические ошибки речи Витте признавали многие знакомые с ним журналисты, в том числе Л.М. Клячко-Львов, И.И. Колышко, А.В. Руманов.

Некоторые привычки сановника казались столичному обществу и вовсе экзотичными. А.С. Суворин в переписке с В.В. Розановым передавал разговоры о министре: «Витте, я слышал, преспокойно может забыть, что у него не переменены (за неделю, должно быть) носки, и проходить две недели в грязных носках» [56] Письма А.С. Суворина – В.В. Розанову. С портретом умирающего А.С. Суворина (неизданная фототипия). СПб.: Типография товарищества А.С. Суворина, 1913. С. 13. . По воспоминаниям одного из литературных сотрудников Сергея Юльевича – а этот сотрудник относился к министру с явной симпатией – тот за столом вел себя достаточно непринужденно. На дипломатическом приеме Витте увлекся беседой и не заметил, что его тарелку унесли (он ел цыплят): «Не смутившись ни на секунду, он швырнул косточку под стол и как ни в чем не бывало продолжал беседу…» [57] Руманов А.В . Штрихи к портретам: Витте, Распутин и другие // Время и мы. Нью-Йорк, 1987. № 95. С. 221.

Резкость и угловатость манер, отсутствие внешнего лоска, порой даже грубость речи производили сильное впечатление. Государственный секретарь А.А. Половцов с неприязнью отметил в своем дневнике: у нового министра «такие ухватки, что и в дворницкую едва пустить можно» [58] Половцов А.А . Дневник государственного секретаря: В 2 т. / Предисл. Л.Г. Захаровой. М.: Центрполиграф, 2005. Т. II. 1887–1892. С. 470. . Отзыв генеральши Богданович о Витте был немногим благоприятнее: «…похож скорее на купца, чем на чиновника» [59] Богданович А.В . Три последних самодержца. С. 102. .

Других же он подкупал своей естественностью, безыскусственностью и отсутствием чиновничьего подобострастия. В.П. Мещерский, издатель влиятельной столичной газеты «Гражданин», в салоне которого часто бывал Сергей Юльевич, отмечал: «В черном сюртуке, развязный и свободный в своей речи и в каждом своем действии, он мне напомнил наружностью английского государственного человека» [60] Мещерский В.П . Мои воспоминания. 2-е изд. М.: Захаров, 2003. С. 800. .

Так или иначе, для многих было очевидно, что в сановнике, которого они видели перед собой, «не было ничего от бюрократического штампа» [61] Руманов А.В . Штрихи к портретам. С. 216. , что перед ними – «самодержавный делец» [62] Тхоржевский И.И . Последний Петербург: Воспоминания камергера. СПб.: Алетейя, 1999. С. 52. , «крупный делец государственного масштаба» [63] Львов Н.Н . С.Ю. Витте и П.А. Столыпин // Возрождение. Париж, 1927. 17 декабря. , человек реальности и дела [64] Соколовский М.К . Научные и литературные встречи. 1897–1917 // Российский государственный архив литературы и искусства [далее – РГАЛИ]. Ф. 442. Оп. 1. Д. 15. Л. 68. , который своим внешним обликом скорее похож на предпринимателя, чем на главу министерства. Называли его и «министром в пиджаке» (а не в мундире) [65] Амфитеатров А.В . Жизнь человека, неудобного для себя и для многих: В 2 т. / Вступ. ст., сост., подгот. текста и коммент. А.И. Рейтблата. М.: Новое литературное обозрение, 2004. Т. 1. С. 225. , отмечая пренебрежение условностями и демократичное отношение к подчиненным. Отличительные черты министра финансов, выдающие в нем представителя делового мира, существенно влияли на его репутацию.