Геннадий Обатуров - Дороги ратные крутые. Воспоминания об участии в Великой Отечественной войне

Подбежал со следовавшего рядом второго командирского танка комиссар бригады, поднялся на наш танк и с радостью заговорил:

– Наконец-то, Иван Андреевич, и у нас состоялось наступление. Хорошо идем!

– Торжествовать еще рано, Фроим Исаакович, противник сильнее нас, без соседей далеко не уйдем, – ответил полковник. – И после паузы сказал:

– Похоже, отстает Васецкий, задних габаритных фонарей его танков не видим, хотя докладывает, что все нормально.

– Пожалуй, я направлюсь к нему, – спрыгивая и перебегая на свой танк, сказал Тушнайдер.

– Не попади к немцам, заходи к комбату из глубины, – напутствовал полковник.

– Само собой, – ответил военком.

Когда на рассвете бригада достигла рубежа полкилометра юго-западнее высоты 229,8 и высоты 210,4, перешли в наступление соседние бригады, но продвигались они крайне медленно, так как противник их встретил уже достаточно организованным огнем. Напряженный бой развернулся от Малой Покровки до Чибисовки. К пяти часам соседи приблизились к нашим флангам.

У нас же после четырех часов начало теряться управление. Командир 352-го батальона подполковник Ободовский был тяжело ранен; его танк получил пробоину в башне. В командование вступил комиссар батальона, но вошел в связь с командиром бригады только через 20 минут.

Сообщение о ранении подполковника Ободовского мы восприняли с большой болью. Василий Владимирович был знающим, опытным танкистом, ранее командовал танковой бригадой и был ранен. После госпиталя ему предложили должность заместителя командира бригады, но он попросился на батальон. Ему пришлось разделить участь многих танкистов: после излечения, с конца 1942-го года, он командовал танковым полком и в июне 1944-го года умер от ран.

Примерно в то же время на танке командира 353-го батальона вышла из строя радиостанция; меняя танк, капитан Васецкий долго не входил в связь. Ввиду этого некоторое время пришлось отдавать распоряжения непосредственно танковым ротам.

К пяти часам удалось восстановить управление, уточнить задачи батальонам, и бригада возобновила движение вперед. Но в это же время враг начал удар 27-ю бомбардировщиками по всем трем танковым бригадам, продолжавшийся 40 минут. Всего же в течение 11-го июля фашистская авиации совершила по корпусу более десяти сосредоточенных ударов, составивших, в общей сложности, около трехсот самолето-вылетов. Одновременно, сильный и точный огонь открыла артиллерия, причем, только по нашей бригаде вели огонь два-три дивизиона.

Два малых танка нашей оперативной группы в целях безопасности шли сзади в 100 метрах. Полковник Шаповалов держал связь с комбатами, а я занял место командира башни, то есть спустился ниже его и стал просматривать оборону противника. Справа на опушке леса разглядел противотанковую пушку, стрелявшую по танкам 353-го батальона. Хотел, было, открыть по ней огонь, но тут прямо по курсу танка увидел развертывающиеся штурмовые орудия – насчитал их шесть. Дал команду лейтенанту Козлову, располагавшемуся на месте башенного стрелка, зарядить пушку бронебойным снарядом, а механику сделать короткую остановку. Навел в среднее орудие, выстрелил – недолет. Внес корректуру, вновь выстрелил – цель! Машина противника задымилась. Вторая машина загорелась со второго попадания. Доложил комбригу.

Полковник приказал поменяться с ним местами. Он стал стрелять, а я, взяв на себя радиосвязь, через оптические приборы командирской башни начал рассматривать наши батальоны. Оказалось, что боевая линия танков сзади нас и остановилась, причем, в обоих батальонах несколько танков горят; не видно и Т-60 из нашей группы. И тут с опозданием понял свою ошибку, которая в конечном счете оказалась непоправимой: вместо того, чтобы вести наблюдение и докладывать командиру бригады о действиях своих подразделений, соседей, а также противника, держать свой танк за батальонами, я в ответственный для управления момент превратился в рядового члена экипажа! Понял и то, что авиация и артиллерия противника сделали свое дело: наступление бригады застопорилось. Видел, что остановился и сосед слева – 53-я тяжелая танковая бригада.

Доложил по переговорному устройству полковнику и приказал лейтенанту Козлову свернуть танк вправо в рожь и остановить. Связавшись с командирами батальонов, успел передать в 352-й батальон распоряжение: «Зима», первый приказал тотчас вперед!»; одновременно видел, как мехводитель старший сержант Хахаруз Арсланов отвел танк вправо, ввел его в рожь и произвел доворот лобовой частью в сторону противника. И тут я почувствовал и услышал сильный удар по танку и взрыв. Инстинктивно посмотрел вниз боевого отделения: Петя Козлов неподвижно привалился к пушке, его голова – на гильзоприемнике; полковник что-то пытался ему сказать.

Несколько раз подал команду мехводителю на остановку танка, но ответа не получил. «И Хахаруз погиб!» – мелькнуло в голове. Решил открыть люк и просить полковника покинуть танк. Но в этот момент ощутил новый удар, взрыв, сильный болезненный толчок в правое бедро; башню быстро заполнило пламя.

Попытался открыть люк – не открывается. Комбриг рвется ко мне: оба в огне! В голове – страшная мысль: «Люк заклинило!» Поставил на сидение левую ногу, оттянул шнур замка башни и сильно ударил второй рукой и головой вверх по люку. Люк открылся, а пламя обогнало меня. Вывалился на крышу моторного отделения, и хотя правая нога не слушалась, тотчас встал на левую, чтоб помочь полковнику, но от толчка, вызванного то ли взрывом, то ли креном, свалился на землю, в рожь.

Острая боль сначала парализовала движение, но, превозмогая ее, встал, чтобы догнать медленно уходящий танк. И вижу, что по ржи навстречу приближаются гитлеровские автоматчики. Присев, бесчувственной, обожженной правой рукой достал револьвер и дважды выстрелил в ближайшего фашиста. Он вскрикнул, присел или упал – во ржи не было видно. Сменил место и выстрелил во второго, пославшего очередь по тому месту, где я перед этим присел; потерял и его. Выждав, вновь устремился к танку; он уходил все дальше, объятый пламенем. «Где же комбриг?» Прыгая на левой и подставляя правую ногу, продвинулся по следу гусениц во ржи на 50—70 м – нет полковника! В бессильном отчаянии опустился на землю.

Немецкие крики вернули к реальности. Своих – не видно и не слышно. Надо искать выход, надо бороться. Стал медленно передвигаться в обратную сторону и… потерял сознание…

Бригада закрепилась на достигнутом рубеже. В командование вступил майор Н.Т.Иванов. В середине дня полковник Мальцев приказал временно перейти к обороне и подготовиться к возобновлению наступления. Но в 18 часов из района к северу от Никандровки противник нанес контратаку силами 27 танков и двух батальонов мотопехоты при поддержке бомбардировщиков и нескольких дивизионов артиллерии, из них против нашей бригады – 15 танков и половина других сил. Контратака была отбита, 7 танков противника подожжено, но бригады несколько отступили.