Коллектив авторов - Русско-украинский исторический разговорник. Опыты общей истории

Каменный княжеский дворец, построенный «немецкими» мастерами, соединялся переходом с дворцовым храмом Рождества Богородицы, точным подобием храма Покрова на Нерли. Пол собора был выложен толстыми плитами меди, сверкавшими, по словам летописца, подобно солнцу. На хорах пол был сложен из майоликовых плиток, в зеркальной поверхности которых играли блики солнца и свечей. Обилие фресок, драгоценной утвари и тканей в сочетании с прекрасным интерьером изумляли каждого, кто видел это. Недаром Андрей не упускал случая показать сказочный собор послам и гостям.

Обращает на себя внимание особый символический смысл, кото рый придается строительству и украшению храмов летописце м. Андрей прямо отождествляется с Соломоном, церковь в Боголюбове – с ветхозаветным храмом Господним в Иерусалиме, а Владимир – с Киевом как Новым Иерусалимом. Видимо, так было задумано самим Андреем. И так воспринимались его действия современниками.

Недаром создатель «Сказания об убиении Андрея Боголюбского» прямо связывает это строительство со стремлением князя уподобить свою новую столицу Киеву. Во время перенесения тела Андрея из Боголюбова во Владимир «поча весь народъ плача молвити: „Уже ли Киеву поеха, господине, в ту церковь, теми Золотыми вороты, ихже делатъ послалъ бяше тои церкви на велицемь дворе на Ярославле, а река: «Хочю создати церковь таку же, ака же ворота си Золота – да будеть память всему отечьству моему!»“».

Что же заставило князя перенести свой престол в доселе небольшой городок и отстроить его по «киевской» модели? Вряд ли стремление обосноваться на юге Руси, в самом Киеве.

В. О. Ключевский отвечает на этот вопрос так: «По заведенному порядку он должен был сидеть и править в старшем городе своей волости при содействии и по соглашению с его вечем. В Ростовской земле было два таких старших вечевых города, Ростов и Суздаль. Андрей не любил ни того ни другого города и стал жить в знакомом ему смолоду маленьком пригороде Владимире на Клязьме, где не были в обычае вечевые сходки…» Скорее всего, по этой же причине он не пытался занять и Киевский престол: там тоже были сильны вечевые порядки. Андрей же, очевидно, не желал, чтобы его действия контролировало и корректировало городское собрание.

Не исключено, что стремление освободиться от любого давления заставило князя отмежеваться и от старшей дружины (с мнением которой он, по традиции, обязан был считаться) и окружать себя милостниками, теми самыми отроками, людьми младшей дружины, с которыми Андрей, как мы помним, предпочитал охотиться.

Подтверждением этому служат события, произошедшие около 1161 года. Не желая делить власть даже с ближайшими родственниками, Андрей изгнал из Владимира своих младших братьев – Мстислава, Василька и Всеволода – вместе со своей мачехой, матерью последнего из братьев, а заодно и своих племянников, сыновей покойного старшего брата Ростислава. Все они вынуждены были отправиться в Византию, где и нашли пристанище у императора Мануила I. Их участь разделила старшая отцовская дружина («передние мужи») Андрея.

Теперь князя окружали не прежние – новые «бояре». Это вовсе не бояре Киевской Руси, среди которых князь – первый среди равных. Новые «бояре» суть княжеские холопы, его «милостники», представители «служебной организации», дворня, дворяне (кстати, тогда и появляется это название)… Рядом с ними князь действительно становился «самовластьцем»: его теперь не ограничивало ни мнение городского веча, ни мнение бояр. Тем самым Андрей сменил личную преданность дружины на рабскую преданность «милостников», «подручников», холопов, которые полностью зависели от господина, а потому его боялись и ненавидели, несмотря на все его «милости».

Это, видимо, и стало причиной трагической гибели Андрея Юрьевича. Во всяком случае, новгородский летописец прямо написал: «В лето 6682 (1174). Убиша в Володимири князя Андрея свои милостьници».

Убийство Андрея – не продолжение и/или следствие конфликта с ростово-суздальским боярством начала его правления, а результат тех социально-политических изменений, которые проводил он сам, радикально изменив свое окружение, стараясь избавиться от излишних, как ему казалось, опеки и контроля «оппозиции».

Обстоятельства смерти князя подробно описаны в летописной повести и, казалось бы, нашли полное подтверждение в ходе уже упоминавшегося обследования его останков в 1934 году Д. Г. Рохлиным и В. С. Майковой-Строгановой. Согласно «каноническому» описанию, дело выглядело так.

В пятницу, 29 июня 1174 года к будущим убийцам прибежал некий Яким и стал кричать, что всех их вот-вот могут казнить. Ни у кого из злоумышленников, судя по тексту «Повести», не было ни малейшего сомнения, что такое развитие событий вполне возможно. Основанием для воплей Якима послужил слух, что Андрей приказал казнить Якимова брата. Видимо, Яким, которого называют любимым слугой князя, посчитал это знаком того, что раскрыт какой-то не известный нам заговор. Судьба Андрея Боголюбского была решена – он должен был умереть этой же ночью…

Еще до того, как князь отправился спать, другой его слуга, ключник Анбал, потихоньку вынес из спальни хозяина его меч. Меч этот, по преданию, принадлежал еще ростовскому князю Борису Владимировичу, убитому во время борьбы за киевский престол после смерти Владимира I Святославича в 1015 году. Реликвия хранилась в семействе Мономаховичей и передавалась от одного ростовского князя к другому, символизируя власть.

Ночью убийцы перебили дворцовую стражу, но в княжескую опочивальню пойти сразу не решились, а отправились в винный погреб, где и напились для храбрости. Затем двое из них поднялись наверх и постучали в запертую дверь спальни. Проснувшийся князь спросил, кто его тревожит в неурочный час. Один из убийц назвался княжеским любимцем Прокопием. Голос своего «паробка» князь, однако, хорошо знал и, заподозрив неладное, бросился искать меч. Его, как мы уже знаем, на месте не оказалось. В это время убийцы выломали дверь и ворвались в княжеские покои.

В завязавшейся борьбе Андрею, который, несмотря на почтенный возраст, обладал недюжинной силой, удалось повалить одного из нападавших на пол. Потасовка происходила в темноте. Князь, видимо, лучше убийц ориентировался в собственной комнате, к тому же нападавшие были пьяны. В это время в спальню вбежали остальные заговорщики, вооруженные мечами, саблями и копьями. Андрей получил несколько ударов. Один из них нанес стоявший лицом к князю. Это был сравнительно легкий удар рубящим оружием спереди и чуть сбоку, задевший левую ключицу. Следующие удары оказались значительно тяжелее. Среди нападавших был, очевидно, опытный боец. Он-то и нанес сзади страшный удар мечом. «Профессионал-рубака» (как определили его эксперты-антропологи) одним махом отсек Андрею левое плечо, срезав часть лопатки и плечевой кости. Удар вызвал сильнейшее кровотечение. Скорее всего, князь потерял сознание и упал.