Кирилл Соловьев - Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна

Александр III, в отличие от отца, не любил председательствовать на заседаниях Совета министров, который в новое царствование практически не собирался. Со временем об этом учреждении и вовсе забыли. Это как раз тот случай, когда привычки и склонности монарха определяли характерные черты политической жизни. Имевшийся у Александра III опыт председательствования был скорее неудачен. У императора не получалось направить дискуссию в нужное для себя направление. Он преимущественно молчал, заставляя думать всех остальных, что колеблется. Так случилось в марте 1881 г., когда Совет министров обсуждал «конституцию» М. Т. Лорис-Меликова. Александр III был изначально на стороне К. П. Победоносцева и противников политических преобразований. Однако немногое об этом свидетельствовало. Государь не решался однозначно высказаться против мнения большинства совещания. В итоге и Победоносцев сомневался в поддержке царя, и Лорис-Меликов безосновательно рассчитывал на высочайшее одобрение. В чем-то похожая ситуация сложилась в декабре 1882 г. Тогда обсуждался вопрос о старообрядцах. Александр III был склонен отменить многие дискриминационные правила. Однако против этого выступили обер-прокурор Св. Синода К. П. Победоносцев и министр внутренних дел Д. А. Толстой. Они говорили красноречиво и аргументированно, что на тот момент предрешило исход дела. Совет министров постановления не вынес. Законопроект должен был быть внесен в Государственный совет.

Александр III был замкнутым человеком и не любил публичности. В 1880-х гг. право личного доклада руководителей ведомств было тем более ценным, что новый государь принимал министров реже, нежели его отец. По словам П. А. Валуева, Александр III как будто бы сторонился своих ближайших сотрудников. «Доклады сокращены у него до крайних пределов, так что даже военный министр ограничивается одним докладом в неделю». Император тщетно пытался свести к минимуму и работу с бумагами. Великую тайну составлял тот факт, что государственный секретарь регулярно подготавливал краткие записки для Александра III, в которых излагалась суть представлявшихся меморий Государственного совета. С этой же целью император запретил Министерству иностранных дел «посылать [себе]… бумаги, касающиеся мелких государств, как, например, Испании и Португалии».

Жаловался на бесконечную работу с бумагами и Николай II. Оказавшись на вершине пирамиды сверхцентрализованного государства, он был подчинен огромной машине делопроизводства, которая, будто в топливе, нуждалась в санкциях верховной власти. Императору в силу его возможностей приходилось осваивать «пухлые» доклады, журналы и мемории. «Читал до обеда, одолеваю отчет Государственного совета. Вечером окончил чтение отчета Военного министерства – в некотором роде одолел слона», – записал он в дневнике. «Опять начинает расти та кипа бумаг для прочтения, которая меня смущала прошлой зимой», – констатировал Николай II.

Александр III чувствовал, что не справляется с потоком дел, которые шли через него. В итоге он попросил министра императорского двора графа И. И. Воронцова-Дашкова, управляющего делами Императорской главной квартиры О. Б. Рихтера и дежурного генерала при императоре П. А. Черевина помогать ему разбираться в министерских докладах. Это все были люди, лично преданные царю, но не обладавшие серьезными знаниями и большими способностями. Нередко они честно признавались, что не справлялись с поручением и не могли должным образом оценить ту или иную записку. «И вы меня покидаете», – упрекал их император.

Схожим образом себя вел и Николай II. У императора не было личных секретарей. Их государь опасался, полагая, что они могли обрести огромное влияние на принятие решений. В итоге самому царю приходилось разбирать собственную корреспонденцию. Эта работа занимала много времени. Было очевидно, что Николай II остро нуждался и в помощи доверенного лица, не претендовавшего на политическую роль, однако такой не находился. В начале 1905 г. император был чрезвычайно доволен поддержкой, которую ему оказывал Д. Ф. Трепов: «Трепов для меня незаменимый, своего рода секретарь. Он опытен, умен и осторожен в советах. Я ему даю читать толстые записки от Витте, и затем он мне их докладывает скоро и ясно. Это, конечно, секрет для всех!» Едва ли этот «кустарный» путь решения проблем управления огромной страной мог принести существенные результаты.

В сверхцентрализованном государстве многое зависело от подписи императора. Ему посылались важнейшие документы даже тогда, когда он находился в отъезде, в том числе за пределами России. Порой император не мог справляться со своими обязанностями. Так случилось осенью 1894 г., когда Александр III тяжело заболел. Поначалу все дела остановились и не шли на подпись. Однако продолжаться это долго не могло. В итоге в Петербург стали прибывать бумаги с пометами императора, которые в действительности были поставлены не царской рукой.

В своей государственной деятельности император практически не мог рассчитывать на свой «ближний круг». Ведь его окружение составляли лица, в большинстве случаев далекие от политической жизни и чаще всего не претендовавшие на участие в ней. По словам великого князя Николая Михайловича, в царствование Александра III в него входили граф И. И. Воронцов-Дашков с его супругой, урожденной графиней Е. А. Шуваловой, князь В. С. Оболенский с женой, урожденной А. А. Апраксиной, бывшей фрейлиной императрицы Марии Федоровны, граф В. А. Шереметев, женатый на графине Е. Г. Строгановой, дочери великой княгини Марии Николаевны, генерал-адъютант П. А. Черевин, дежурный генерал при Его Императорском Величестве, Е. C. Озерова и ее две сестры, графини Кутузовы, граф С. Д. Шереметев и П. В. Жуковский (сын поэта) [3] Впрочем, весьма информированный В. С. Кривенко иначе определял состав ближайшего окружения императора. По его оценке, Черевин и Рихтер в него не входили. Зато ближний круг составляли В. А. Барятинский, И. И. Воронцов-Дашков, В. С. Оболенский, В. А. Шереметев, С. Д. Шереметев. . Большинство из этих лиц не обладали никаким административным весом. И Черевин, и Воронцов-Дашков, пожалуй, были теми влиятельными фигурами из окружения царя, которые могли дать совет, высказать свое мнение. Более того, по сведениям придворного врача Н. А. Вельяминова, многие приезжавшие с докладом к Александру III заходили к Черевину и обсуждали с ним государственные дела. И все же о его (или Воронцова-Дашкова) системном влиянии на принятие решений говорить не приходится.

Если ближайшее окружение Александра III было практически полностью аполитичным, то, по словам великого князя Николая Михайловича, при Николае II и такой кружок не сложился. Последнего царя в значительной мере окружали случайные лица – прежде всего однополчане-конногвардейцы: барон В. Б. Фредерикс, граф П. К. Бенкендорф, Д. Ф. Трепов, князь В. Н. Орлов, князь Н. Д. Оболенский, А. А. Мосолов. Их вмешательство в государственные дела было исключительно спорадическим (может быть, за исключением Д. Ф. Трепова, да и то только в 1905–1906 гг.).