Сергей Бунтовский - Древняя Русь

Крещение Руси при Владимире стало событием абсолютно логичным и ожидаемым. Крестившись с приближенными в захваченном Херсонесе (Корсуни), Владимир по возвращении в Киев приказал уничтожить языческих идолов, а горожанам без лишних слов объявить: «Кто не крестится, тот враг князю». По словам летописца, киевляне рассудили, что если бы христианство было плохо, то его не приняли бы князь и бояре, поэтому все пошли с радостью. Сегодня сложно сказать, насколько радость была искренней, а насколько её простимулировали княжеские дружинники, но никаких возмущений в Киеве не было.

Современный автор Егор Холмогоров в одной из своих статей 32обратил внимание на интересный момент. « Христианство приносится на Русь как военный трофей, как княжеская добыча, взятая в походе на Корсунь. Крещение киевлян начато было с триумфа, проведенного в лучших римских традициях. Мраморные и литые изваяния, святые иконы и изображения, наконец, греческая царевна, – все это составляло часть княжеского трофея, как дар нового Бога, принятого князем и частью дружины. И крещение, о котором распорядился князь, воспринималось как приобщение к княжеской удаче и соучастие в принесенном им драгоценном трофее. «Повеление пришло креститься всем – и все стали креститься, ни один не стал противиться, как будто издавна наученные, так и устремились, радуясь, к крещению», – говорит Нестор в «Чтении о житии и о погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба», описывая крещение киевлян. Совсем иной характер носило крещения Новгорода, не видевшего княжеского триумфа, там оно носило фактически характер завоевания, лишившего город равного с Киевом статуса.

Знаменитое «Слово о законе и благодати» Киевского митрополита Иллариона имеет психологическую подоплеку восприятия благодати как «удачи». Илларионову идею можно понять так, что в отличие от других народов русским повезло с христианством, оно стало для них удачной благодатной добычей, приобретенной святым Владимиром. Неоднократно отмечавшаяся в исследовательской литературе атмосфера «эсхатологического оптимизма», царившая на Руси приблизительно до XIV века, связана не с незрелостью христианского религиозного сознания, не с атмосферой двоеверия, как часто полагают, а именно с восприятием благодати и христианского благословения как «удачи», стяженной Русью усилиями её святого крестителя и закрепленной мученическим подвигом Бориса и Глеба и непрестанной молитвой Печерских преподобных. Соучастие в приобретенном святыми «трофее» веры Христовой было той скрепой, которая держала Русь, несмотря на политические разъединения и конфликты князей ».

Лишь в своевольном Новгороде, всегда стремившемся испытать на прочность верховную власть, крещение вызвало беспорядки. Как только стало известно о требовании креститься, боярские роды воспользовались этим, как предлогом, и под знаменем защиты отчей веры попытались выйти из государства Владимира. Это был сепаратизм чистой воды, который поддержали далеко не все новгородцы. Все помнят фразу «Крестил Путята мечом, а Добрыня огнем», только мало кто знает, что было до этого. Вообще, посланный Владимиром в Новгород со священниками Добрыня для новгородцев был почти своим человеком, он когда-то был там воеводой, защищал новгородские владения от набегов литовцев. Именно в Новгороде стоял дом, в котором жили его жена и дети.

Как, наверное, помнят любители истории, Новгород делится рекой Волхов на две части, которые в то время назывались Торговой и Детинной 33. Первый район был торгово-ремесленным, где жил простой люд, второй – элитным с дворами местной знати. Торговая сторона спокойно приняла посланцев великого князя, а вот на второй стороне Добрыню встретила вооруженная толпа с криками: «Не дадим наших богов в обиду!». Два дня он ждал, пока смутьяны успокоятся. За это время поставленный в Киеве для Новгорода епископ Иоаким Корсунянин и прибывшие с ним священники крестили желающих с Торговой стороны. В то же время на противоположном берегу реки тысяцкий Угоняй и волхв Богомил, по прозвищу Соловей, собирали своих сторонников. По их приказу фанатичная толпа сожгла дом Добрыни и растерзала его жену, дочерей и всех домочадцев воеводы. Заодно бунтовщики разграбили и дома новгородских христиан. И вот только после этого со стороны христиан началось насилие. Путята с отрядом воинов ночью переправился через Волхов и захватил зачинщиков мятежа, но отойти без боя ему не удалось. Драка длилась до утра, когда реку форсировал с основными силами сам Добрыня. Он приказал поджечь стоявшие на берегу постройки, и бой мгновенно угас. Забыв про вражду, новгородцы кинулись тушить пожар, чтобы он не распространился по всей мятежной Детинной стороне. Как послы к Добрыне вышли знатнейшие бояре с просьбой о прощении и примирении. Добрыня ответил: «Каменных кумиров своих разбивайте, деревянных жгите, а потом все идите креститься – и будете помилованы», а на просьбу пощадить идолов, Добрыня ответил: «Нечего вам жалеть о тех, кто себя защитить не может, какой пользы вам от них ждать?» В результате новгородцы крестились и больше никогда не возвращались к былому идолопоклонству.

Если оставить в стороне сакральные приобретения, то что получила Русь, приняв православие? Во-первых, новые технологии. Например, камнерезному делу и архитектуре русичей учили греческие мастера. Именно с этого момента над зданиями появляются купола. С христианством пришла и письменность на славянском языке, созданная Кириллом и Мефодием. Благодаря этому стали создаваться рукописные книги. При монастырях возникали школы, и вырос уровень грамотности. Дошло до того, что даже простолюдины научились писать и читать. Через Византию Русь познакомилась с наследием античного мира. Новая вера изменила нравы и мораль, ведь Церковь учила любви, запрещала кровавые жертвоприношения, боролась с работорговлей… Кстати, и практиковавшееся ранее многоженство ушло в прошлое.

Но самое главное, принятие христианства привело к сплочению восточнославянских племен в единый древнерусский народ. На смену сознанию племенного единства пришло осознание общности всех русских вообще.

Решив проблему объединения Руси под своей властью, Владимир бросил все силы на отражение серьезной внешней угрозы – набегов печенегов, которые станут постоянной головной болью для князя и его сыновей.

Ко времени Владимира печенеги уже почти столетие кочевали в причерноморских степях и были хорошо известны русским. Прийдя из Азии, они в девятом веке изгнали венгров из Приволжья, взяли под свой контроль земли от Дуная до Дона, попытались закрепиться в Крыму. В следующем веке они вместе со Святославом воевали против хазар и греков, потом воевали и против самого Святослава, а затем заключили мир и союз с его сыном Ярополком. Когда этот князь погиб, его соратник Варяжко бежал к печенежскому хану Ильдею. С этого момента и началось многолетнее жестокое противостояние степняков и русичей. У печенегов появился прекрасный повод для войны – они мстили за смерть своего союзника.