Андрей Пустогаров - Год 1492-й: конец света или начало истории?

Во время Первого похода 19 марта 1611 года произошел «страшный пожар Москвы» – вполне логичное действие со стороны ополчения по уничтожению опорной базы неприятеля. Уж не получил ли князь Пожарский свое прозвище за это деяние?

Однако «поляки» (совместно со всем семейством Романовых, за исключением находившегося в Польше Филарета) продолжали удерживать Кремль, и в 1612 году понадобился второй поход (так называемое Второе ополчение).

Показательно, что Минин и Пожарский поначалу двинулись из Нижнего Новгорода вовсе не на Москву, а прошли вверх по Волге через Кострому до Ярославля, то есть в первую очередь укрепили или в очередной раз восстановили контроль над Волжским торговым путем. Затем из Ярославля ополчение выступило уже на Москву, и 4 ноября 1612 года выбило оккупантов из Кремля.

Возникает естественный вопрос: а кто финансировал поход этой волжской рати? Ведь средства понадобились немалые, поскольку участие в ополчении неплохо оплачивалось: «И учали им давать князь Дмитрей Михайлович Пожарской да Кузьма Минин многие столовые запасы и денежное великое жалованье по тритцати по пяти рублев, смотря по человеку и по службе своим презреньем, и учинили ратных людей сытых и конных, и вооруженных, и покойных, и запасных» (ПСРЛ, т. 34 Вельский летописец с. 259).

Для создания ополчения были сделаны «крупные займы у представителей торгового дома Строгановых, у богатейших ярославских купцов Г. Никитникова, В. Чистого, Лыткиных» (Ю. М. Эскин, В. А. Токарев и др. День народного единства: биография праздника М., Дрофа, 2009, Второе ополчение). Однако откуда взялись «богатейшие купцы» в выжженной и разоренной шестилетней войной стране, где сражения проходили непосредственно на торговом пути, то есть он, явно, не функционировал? А вот у Московской компании средства должны были водиться, и вполне разумно со стороны англичан было часть полученной ранее из Московии прибыли направить на сохранение своего положения, оплатив поход Минина и Пожарского. Правда, прямых свидетельств тому мы не имеем, но про Строганова, давшего заем Минину, мы уже писали (см. 2.3.3), что он подозрительно напоминает нам компаньона той самой Московской компании.

А вот более поздняя история английского посла Дигса (Dudley Digges): «Дигс был послан в 1618 г. в Россию с деньгами от торговых английских организаций, решивших дать московскому правительству взаймы большую сумму (будто бы до ста тысяч рублей) под условием удаления голландцев с внутренних русских рынков и открытия англичанами Волжского пути для торга с Персией. Дигс прибыл в августе 1618 года в Холмогоры, но там (вероятно, узнав о нашествии на Москву польского войска) испугался возможности потерять свои деньги и потому спешно бежал обратно» (С. Ф. Платонов Москва и Запад в XVI–XVII вв. Л., Сеятель, 1925, гл. 2, 2). Напомним, что голландцы, которых хотел удалить Дигс на «деньги английских торговых организаций», были торговыми агентами империи Габсбургов.

Но неужели англичанам нужно было думать 13 лет – с 1605-го до 1618-го – чтобы осознать смертельную угрозу своим интересам? Маловероятно. Скорее их финансовые вливания с самого начала поддерживали сопротивление польско-габсбургской интервенции. А в Вологде «иноземные (читай «английские» – А. П.) купцы вошли в местный совет обороны края, чтобы действовать против Тушина «с головами и с ратными людьми в думе заодин» (1609 г.)» (там же, гл. 1, 10). Мы уже упоминали и о плане английского протектората над Россией, который Джон Меррик предлагал Якову I именно в 1612 году.

Итак, осенью 1612 года оккупанты изгнаны из Кремля, контроль над Волжским торговым путем восстановлен и, казалось бы, Московская компания может праздновать победу и начинать возвращать затраченные на военные действия деньги.

Однако именно в тот момент, когда под Москвой разыгралось решающее сражение с прорывавшимися в Кремль войсками польского гетмана Хоткевича, интервенты наносят удар по ключевой точке пути Архангельск – Волга, по английской производственной и торговой базе Вологда. «Нынешнего 121 (1612) сент. 24 д. с понедельника на вторник, в последнем часу ночи, разорители нашей чистой, православной веры и ругатели креста Христа, Поляки и Литовцы с Черкасами и Русскими изменниками нечаянным набегом пришли в Вологду, взяли город, умертвили людей, осквернили церкви Божии, сожгли город и посады…» – писал Вологодский епископ Сильвестр (М. В. Толстой Рассказы из истории Русской Церкви М., 1873, кн. 4, гл. 7, прим. 5).

Но сожжением Вологды дело не ограничилось: «литовские люди» в 1613 году хозяйничают на всем русском Севере, доходя до Архангельска и Холмогор: «6 декабря 1613 года разбойная рать подошла к Холмогорам… горожане отбили атаки «воров» и тем спасли центр Двинской земли от разрушения… После поражения под Холмогорами «воры» разделились на две партии: одна часть (200–300 человек) с сотником Фетко (Федором) повернула назад, на Вагу а другую, большую, Барышполец повел 11 декабря вниз по реке к устью Северной Двины. Путь второй группы шел мимо готовившегося к обороне Архангельска. «Литовские люди» обошли, или, как метко выражается местная летопись, «пробежали мимо» города, потеряв на марше в окрестностях Архангельска еще с полсотни убитыми, и вышли к Белому морю. Здесь черкасы разорили Никольско-Карельский монастырь, разграбили Неноксу, Луду, Уну, Сумскую волость и другие места, людей посекли и пожгли… Рейд Барышпольца и Сидорки принес Северу неисчислимые беды. Пробираясь глухими, непроходимыми местами, литовско-казацкие отряды всегда появлялись там, где их меньше всего ожидали, и производили страшное опустошение. Черкасы сжигали все жилища, грабили и уничтожали рыбные и соляные промыслы. Население «от великих чинов и домалых степеней» предавалось «всеядному мечу». Поход «литовских людей» довершил разорение Беломорья» (Г. Фруменков Соловецкий монастырь и оборона Беломорья Северо-Западной книжное издательство, 1975, гл. 1, 4).

Мы встречаем свидетельства того, что англичане пытались вмешаться в ситуацию и сохранить контроль над устьем Двины: «24 июля 1612 года в нашем городе (Архангельске) высадился отряд иностранных вояк, изъявивших притворное желание помочь России в борьбе с Польшей. Среди наемников были «английские немцы» Артур Астон, Якуб Гиль – авангард отряда из 20 капитанов и ротмистров и 100 солдат, который должен был прибыть в устье Северной Двины» (там же, гл. 1, 3). Скорее всего, желание у англичан было вовсе не притворное. Однако даже если им и удалось бы удержать устье Двины, весь торговый путь Архангельск-Волга был парализован деятельностью «литовских банд». Дело Московской компании было проиграно. Кому в такой ситуации принадлежала Москва, было уже не так важно.