Андрей Пустогаров - Год 1492-й: конец света или начало истории?

Финальной точкой стал якобы неудачный поход на Москву королевича Владислава в 1618 году, после которого на московском престоле появился прибывший из Варшавы патриарх Филарет. Недаром, узнав о походе Владислава, спешно отбыл с деньгами восвояси английский посол Дигс. Если бы поход Владислава был неудачным для поляков, чего было бояться Дигсу? Неужели послом в Россию послали человека со слабыми нервами?

Именно «в 1618 году нидерландский резидент в России Исаак Масса писал в донесении Генеральным штатам из Архангельска, что «в настоящее время англичане осрамлены, а наша речь теперь в силе… Насколько здесь прежде англичан уважали, настолько их ныне презирают… компания их рушится в этом году…» (Кулишер И. М. История русской торговли до девятнадцатого века включительно СПб, Атеней, 1923, гл. 7).

Итак, дело Московской компании было проиграно. Посмотрим, к каким последствиям это привело в самой Англии.

Читатель, ты, конечно, знаешь, что в 1640 году в Англии началась Английская буржуазная революция, поскольку развившиеся производительные силы требовали новых производственных отношений. Но это потому, читатель, что ты учился в советской школе или институте. Сами англичане такой уверенностью в большинстве своем не обладают и называют вышеуказанные события English Civil War, то есть Английская гражданская война.

Правда, сам термин «революция» был впервые применен к политической жизни именно в Англии и именно к событиям 17 века. (До этого он существовал в области астрономии: к примеру, знаменитая книга Коперника называлась «De revolutionibus orbium coelestium», что значит «О вращении небесных сфер»). Но словом «революция» назвали… восстановление монархии в 1660 году.

А в 1850 году французский историк Франсуа Гизо писал, что суть революции в Англии в 1640–1660 гг. в том, что «парламент защищал старые существующие законы от посягательств короны» (Почему удалась английская революция? Рассуждение об истории английской революции Париж, 1850). Взгляды Гизо в своей рецензии подвергли критике Маркс и Энгельс. (Правда, они пишут, что «абсолютизм, особенно в той форме, в какой он выступил под конец во Франции, был и там новшеством, и против этого новшества восстали парламенты, защищая старые законы» (Рецензии из «Neue Rheinische Zeitung Politische-Ekonomische Revue», № 2, Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений т. 7). Так, может, Гизо был не так уж не прав?) Маркс и Энгельс считали по-другому: «победа буржуазии означала тогда победу нового общественного строя, победу буржуазной собственности над феодальной… буржуазного права над средневековыми пивилегиями» (Соч., т. 6, изд. 2, с. 115).

Маркс и Энгельс в своих работах продемонстрировали образцы блестящего, до сих пор не превзойденного, логического анализа. Однако их выводы часто диктовались задачами политической борьбы и в ряде случаев не выглядят бесспорными.

Рассмотрим их тезис, что, развиваясь, производственные силы требуют изменения производственных отношений, и эти изменения совершаются путем социальной революции. Легко убедиться, что это не так. Достаточно, скажем, взглянуть на США в период с 1865 года по настоящее время: производительные силы возросли значительно, но никакой революции, то есть резкого, а тем более насильственного изменения системы там не случилось. Можно бросить взгляд и в прошлое: даже если допустить, что, действительно, существовали рабовладельческие государства, вроде Древней Греции и Древнего Рима (что вызывает большие сомнения), то и тогда смена рабовладельческого строя на феодальный произошла вовсе не в результате социальной революции, а вследствие нашествия варваров (так называемого Великого переселения народов), в качестве причины которого называют изменение климата. Причем никакого соревнования между рабовладельческим и феодальным способами производства не было: рабовладельческий просто не мог существовать в условиях наступившего хаоса общественной жизни, поскольку требовал сложной организации общества. Но, может быть, закон социальной революции действует лишь при переходе от феодального строя к капиталистическому?

Очерк «предреволюционной» Англии первой половины 17 века дан в книге Ст. Вольского «Кромвель», рисующей живые картины тогдашней английской жизни. В списке использованной Ст. Вольским литературы такие труды, как Cunningham The Growth of English Industry и Gardine History of the Commonwealth, Hewins English Trade and Finance in 17 century. Вольский, естественно, стоит на марксистских позициях (впервые его книга вышла в 1934 г.), однако где же в книге свидетельства, что политический режим Англии тормозил ее промышленное развитие? Наоборот – всемерно этому способствовал. «Но если со стороны мастера-ремесленника капиталистическое развитие встречает только преграды, то в лице торговца-скупщика она находит лучшего своего проводника… На засилье скупщиков производственные гильдии 16 и 17 столетий жалуются постоянно, но жалобы их ни к чему ни приводят. Скупщик медленно, но верно завоевывает производство… и закладывает основание мануфактуре. Мануфактура… знаменует новый путь экономического развития, предуказанный Англии и Европе общим ходом мирового хозяйства. Стремлениям торгового капитала оказывает содействие и правительство… В царствование Елизаветы, Якова I и Карла I… широко практикуются два способа: выдача патентов и выдача монополий… Владелец патента… освобождается от всех ограничений, налагаемых на данную отрасль промышленности гильдейскими уставами и законодательством. Такие же… права создаются и монополиями, которые предоставляются отдельным лицам… (например, монополия на добычу и обработку меди была выдана для того, чтобы наладить в Англии производство медных пушек)» (Ст. Вольский Кромвель М., ГПИБ, 2002, с. 51–52). Когда в 1597 году палата общин подала Елизавете петицию об отмене монополий, королева ответила отказом. Так же щедро раздавали монополии Яков I и Карл I. «Монопольные предприятия и новые отрасли промышленности… не подлежащие действию старых гильдейских уставов, открывали широкое поле частной предприимчивости и являлись поэтому излюбленным поприщем капиталистов нового типа. Именно здесь раньше всего укрепилась и развилась мануфактура, ставшая в 18 веке господствующей формой промышленного предприятия» (там же, с. 53). То есть королевская власть активно способствовала развитию английского капитализма и грудью вставала на его защиту.

В наше время мы часто слышим, что существуют ключевые отрасли промышленности, которые создают высокотехнологичную продукцию и способны «вытянуть» за собой всю экономику страны. Правительству следует оказывать таким отраслям всяческое содействие. Что являлось наиболее высокотехнологичным изделием в Англии начала 17 века? Несомненно, морское судно, способное к дальним переходам. Что делала королевская власть? «Чуть ли не каждый год издается какой-нибудь новый закон для поощрения судоходства. За постройку корабля в 100 тонн и выше (при Карле I – 200 тонн и выше) судовладельцу выплачивается премия в 5 шиллингов за тонну… даются казенные субсидии частным экспедициям, отправляющимся за море для отыскания новых рынков сбыта… принимаются меры для улучшения существующих портов и сооружения новых» (там же, с. 79–80). Ст. Вольский, возможно, сам того не замечая, поет вдохновенный гимн королевской власти – мотору развития английского капитализма.