Андрей Зубов - Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

На заседании Думы 16 декабря 1916 года П. Н. Милюков говорил: «Мы переживаем теперь страшный момент. На наших глазах общественная борьба выступает из рамок строгой законности и возрождаются явочные формы 1905 года. Атмосфера насыщена электричеством. В воздухе чувствуется приближение грозы. Никто не знает, господа, где и когда грянет удар. Но чтобы гром не разразился в той форме, которую мы не желаем, – наша задача ясна: мы должны в единении с общими силами страны предупредить этот удар».

Вот что происходило тогда в России. Левые и правые – это не так важно. Важно другое. Государственная власть со всеми её минусами, но реально управляющая страной, и общество, которое видело минусы этой власти, но не понимало, что оно само не сможет пока лучше управлять страной… Василий Маклаков понимал, но большинство отказывалось понимать. И подспудно зрела революция. И началось то, что современники назвали министерской чехардой.

Царь чувствовал, что почва уходит из-под его ног, он не знал, что делать. С лета 1915 года, когда он назначил себя во главе действующей армии, он поручает супруге Александре Федоровне заниматься делами внутреннего управления Империи, что неслыханно для России. К Императрице идут с отчётом министры. Она советуется с Государем, но больше она советуется с Распутиным. И это знают. И всё больше и больше важных государственных назначений происходит по воле Распутина. Вот письма Александры Федоровны мужу в Ставку, типичное по интонации: «Слушайся нашего Друга: верь ему; старцу дороги интересы России и твои. Бог не даром его послал, только мы должны обращать больше внимания на его слова – они не говорятся на ветер. Как важно для нас иметь не только его молитвы, но и советы». И в другом письме: «Та страна, Государь которой направляется Божьим Человеком, не может погибнуть». 15 ноября 1915 года Императрица пишет супругу: «Теперь, чтоб не забыть, я должна передать тебе поручение от нашего Друга, вызванное его ночным видением. Он просит тебя приказать начать наступление возле Риги, говорит, что это необходимо, а то германцы там твёрдо засядут на всю зиму, что будет стоить много крови и трудно будет заставить их уйти».

Император не всегда слушал советы жены, но отвечал ей неизменно тепло, хотя и с лёгкой иронией: «Неизменно твой бедный, маленький, слабовольный муженёк». И всё же, несмотря на иронию Государя, всё чаще креатуры Распутина проходят на ведущие государственные посты.

В России один за другим меняются премьер-министры. Иван Горемыкин всё-таки оставался Председателем Совета министров с января 1914 по январь 1916 года, что по тем временам в России было неплохо. А потом на его место был назначен Штюрмер, весьма дружный со «старцем Григорием». А через неполных десять месяцев, в октябре 1916 года, отстранили Штюрмера, им были все недовольны, и назначили очень симпатичного человека, Александра Федоровича Трепова. Но Александр Федорович Трепов напоминал Столыпина, он тут же начал переговоры с Думой, с Прогрессивным блоком, а Распутина он не слушал. 19 ноября 1916-го, выступая в Думе, А. Ф. Трепов говорил: «В деле обеспечения государственной обороны, наряду с мероприятиями правительства и законодательных установлений, проявился выдающийся почин земств, городов, общественных организаций и частных лиц. Эту высокопатриотическую деятельность правительство приветствует и всячески пойдет навстречу целесоответственному её развитию». Трепов пошёл по пути сотрудничества с обществом, и по настоянию Императрицы он был снят.

И на новый, 1917 год был назначен премьер-министром, последним премьер-министром Императорской России, князь Николай Дмитриевич Голицын, порядочнейший, благородный человек. После большевицкого переворота он остался в России, зарабатывал на жизнь сапожным ремеслом, охраной огородов, не раз арестовывался ОГПУ и, наконец, 2 июля 1925 года 75-летний старик был расстрелян большевиками. Но тогда, в январе 1917-го, став Председателем Совета министров, князь Голицын уже ничего сделать не мог, да и администратор он был не очень хороший. Это одни премьер-министры. Сменились четыре военных министра. И так почти в каждом ведомстве. В 1914-м сменено 22 губернатора, в 1915-м – 34, в 1916-м – уже около 50 губернаторов. Идёт вал административных переназначений. Депутат Думы от правых В. М. Пуришкевич пишет ядовитую эпиграмму: «Русь что ни день меняет няньку / предавшись горькому посту / в лицо скорей узнаешь Ваньку / чем министра на посту». Вот что происходит в стране. Это явный обвал. И этот административный обвал, естественно, расчищает дорогу абсолютно деструктивной силе.

Все участвуют в заговорах. А. И. Гучков предлагает Великому князю Николаю Николаевичу вновь возглавить армию и стать военным диктатором, принудив Императора Николая к отречению и отправив его в Ливадию вместе с Императрицей, а новым Императором провозгласить Цесаревича Алексия при регенте Великом князе Михаиле и таким образом спасти положение. Что делает Великий князь Николай Николаевич? Он просит день на размышление, а потом говорит: «Нет, солдаты этого не поймут». Но Государю не говорит ничего. Очень характерно. И так абсолютно все. В заговоре по свержению Императора состоит генерал Рузский, командующий Северо-Западным фронтом, многие иные генералы.

Да, есть и масонские заговоры тоже. Это не так важно на самом деле, как многие раздувают, но и они были. Почти всё руководство Прогрессивного блока – это масоны. Но ничего в этом нет ни плохого, ни хорошего. Это просто факт их социализации. В итоге их всех обманул Ленин, показав, что масонство не всесильно. Так что не надо роль масонов переоценивать, хотя надо знать, что и это тоже было. Вот в этой ситуации, когда всё идёт на подъём – промышленность, боеспособность армии, всё, кроме одного – доверия общества и власти, в этой ситуации 1916 год перерастает в год 1917-й – год конца России.

Я думаю, много непохожего между сегодняшним днём и теми днями. Среди огромного количества людей, которых я сейчас назвал, можно найти людей более умных и более глупых, более, если угодно, своекорыстных и более жертвенных, более легкомысленных и более серьёзных. Но назвать людей, предающих родину, назвать людей, которые войну используют для себя, а не для победы, нельзя. Родзянко и Император, генерал Поливанов и генерал Сухомлинов, генералы Брусилов и Рузский, промышленники Коновалов и Гучков – все они были равно патриотами, любившими свою страну, мечтавшими о её благе, не стремящимися сделать её кормушкой для самих себя, а стремящимися к славе и процветанию России в их понимании. Это, конечно, невероятно отличает ту Россию от нынешней. Дума была серьёзной, и царские министры, хорошие или плохие, но кроме двух-трёх совсем одиозных личностей, действительно разбирались в том, чем они занимались, и разбирались хорошо, на уровне западных министров, западных специалистов. То была другая Россия. Там был реальный частный капитал, там была традиция чести во власти и в обществе. И трагедия в том, что эта Россия не смогла увидеть свой путь и в борьбе друг с другом открыла путь всецело деструктивной стихии в лице большевиков и так погубила себя.