Олег Баев - Избранные работы по проблемам криминалистики и уголовного процесса (сборник)

Чем же можно объяснить, что в практике следственных органов в определенных случаях выемка, которая должна производиться на основании мотивированного постановления следователя, приобретает характер добровольной выдачи, облекаемой лишь в форму протокола о таковой? Существует мнение, что добровольная выдача является не чем иным, как попыткой «упрощенчества» уголовного процесса. Представляется, что это не так. Ответ на этот вопрос кроется в самом названии данного действия, которое акцентирует добровольный характер выдачи искомых предметов. Напомним, что ст. 170 УПК, регламентирующая порядок производства выемки, обязывает следователя после предъявления постановления о выемке предложить выдать предметы или документы, подлежащие изъятию, в случае отказа – произвести выемку принудительно. Такое требование, очевидно, теряет смысл в случаях, когда инициатива выдачи искомых предметов исходит не от следователя, а от лица, обладающего ими. Более того, в подобных ситуациях требование о выдаче предметов не только не является необходимым, но и не соответствует нравственным началам советского уголовного процесса. Именно это и обусловило возникновение такой разновидности выемки, как добровольная выдача. Поэтому мы полагаем, что данный тактический элемент должен найти себе соответствующую форму в уголовно-процессуальном законе.

Думается, что возможной формой процессуального облечения рассматриваемого тактического элемента явится дополнение последнего абзаца ст. 176 УПК новеллой примерно следующего содержания: «Выемка производится по мотивированному постановлению следователя. Это правило не распространяется на случаи добровольной выдачи искомых предметов или документов, инициатива выдачи которых исходит от лица, обладающего таковыми…»

Одним из наиболее вероятных направлений развития подсистемы «криминалистическая тактика» явится, на наш взгляд, тщательная, теоретически обоснованная разработка дальнейших рекомендаций относительно существующих тактических элементов. Эти рекомендации будут касаться как оптимальных условий применения тактических элементов, так и рационального их использования в соответствии с областями их функциональной принадлежности в отдельных типовых ситуациях, возникновение которых возможно в практической деятельности по доказыванию.

Другим направлением развития тактики явится включение в нее новых элементов, которые будут разрабатываться в результате обоснования наукой криминалистикой возможности использования в деятельности по доказыванию результатов проявления ранее неизвестных закономерностей, выявляемых и изучаемых естественными и общественными науками. В частности, можно предположить, что при разработке тактических элементов, связанных с планированием, будут более широко использоваться достижения таких наук, как наука управления, научная организация труда и т. п… В области организации вновь создаваемые элементы будут базироваться на творческом использовании данных как названных наук, так и праксеологии, теории рефлексивных игр и т. и. В сфере оценки информации, циркулирующей в процессе следствия, в плане долгосрочных прогнозов неизбежно появление тактических элементов, основанных на использовании данных теории игр, теории статистических решений и др.

К этим же направлениям относится также решение вопроса о правомерности и допустимости отдельных тактических элементов, или уже применяемых в следственной деятельности, или предлагаемых учеными, специализирующимися в области криминалистической тактики и судебной психологии. На данном положении следует остановиться подробнее, ибо решение этого вопроса является весьма существенным не только для криминалистической науки, но и для каждодневной криминалистической практики.

В настоящее время в плане системного подхода к изучению криминалистической тактики в криминалистической и уголовно-процессуальной литературе возникла дискуссия о возможности и необходимости включения в тактический арсенал методов, разрабатываемых теорией психического воздействия на личность в уголовном судопроизводстве. Полярные мнения в этой дискуссии наиболее ярко представляют, с одной стороны, А… Р. Ратинов и А. В. Дулов, сформулировавшие основные положения теории психического воздействия [55; 108], с другой стороны, М. С. Строгович и И. Ф. Пантелеев, которые выступают категорически против допустимости использования подобных методов в следственной и судебной практике [122; 99; 100].

А. Р. Ратинов в свете общих положений теории рефлексивных игр (частного случая теории игр, изучаемых математическим аппаратом методов исследования операций), обобщив эмпирический материал, выделил следующие десять типовых вариантов применения методов психического воздействия на личность в уголовном судопроизводстве:

– Формирование у заинтересованного лица истинного представления об обстановке и условиях, в которых ему придется действовать на основе передачи ему правильной информации о реальных обстоятельствах, что он должен учесть в интересах следователя.

– Формирование у лица ошибочного представления об обстоятельствах, действительное знание о которых могло бы привести к нежелательным для следователя решениям и действиям.

– Формирование у заинтересованного лица целей, в определенной мере совпадающих с целями следователя, что побуждает это лицо к компромиссным решениям и действиям.

– Формирование целей, попытка достижения которых ставит преступника в проигрышное положение.

– Формирование желательного следователю метода решения задачи и образа действия заинтересованного лица.

– Формирование у подследственного ошибочного представления о целях отдельных действий следователя.

– Создание затруднений для правильной оценки заинтересованным лицом подлинных целей следователя.

– Формирование у заинтересованных лиц ошибочного представления об осведомленности следователя относительно целей, которые они преследуют.

– Формирование у подследственного ошибочного представления о неосведомленности следователя относительно ложности выдвинутых объяснений и представленных доказательств.

– Формирование у заинтересованного лица намерения воспользоваться негодными средствами противодействия расследованию [109, 194–196].

Представляется, что перечисленные варианты в целом, естественно, в самом общем виде описывают основные направления приложения тактических приемов, возникающие в следственной практике дли преодоления противодействия (действительного или мнимого) заинтересованных лиц. Л. Е. Ароцкер, И. Е. Быховский, А. В. Дулов, А. Р. Ратинов, Л. Б. Филонов, (В. И. Давыдов и др. предложили различные системы тактических приемов практической реализации указанных вариантов в конфликтных ситуациях того или иного класса, возникающих при доказывании на предварительном и судебном следствии [19, 43–44; 55; 108; 128]. Г. Ф. Горский и Д. П. Котов подробно осветили вопросы нравственной допустимости отдельных тактических приемов в монографии, посвященной проблемам нравственных начал советского уголовного процесса [50, 96—119]. Не ставя перед собой цели описывать предлагаемые указанными авторами тактические приемы, отметим лишь, что в неумелых и грубых руках не только применение тактических приемов (требующее от следователя особой осторожности и высокой нравственности), но и вся следственная деятельность может явиться законной формально и издевательской по существу. При умелом и осторожном использовании предлагаемые тактические приемы в целом не несут, в себе ни психического насилия, ни лжи, ни обмана, а потому представляются вполне допустимыми в деятельности следователя.