Алексей Федоров - Правовая охрана корпоративных отношений: Актуальные проблемы, противодействие современным криминальным угрозам, зарубежный опыт

3. В процессе осуществления данных действий рейдеров по «захвату» активов реальные собственники ничего не подозревают об осуществившихся переходах права собственности. В итоге «добросовестный приобретатель» на основании имеющихся у него правоустанавливающих документов (свидетельство о праве собственности) осуществляет «вход» в «свои» помещения (при поддержке ЧОП), а также перекрывает доступ реальным собственникам к помещению и большинству оригиналов документов по ООО и объекту недвижимости.

Суд в процессе рейдерского захвата выполняет функцию легализации. Под легализацией в данном случае понимается получение официальных документов, которые удостоверяют право собственности, т. е. формальное признание права собственности, полученного, например, по поддельным документам. В преступных схемах могут быть задействованы суды всех инстанций: арбитражные, мировые, общей юрисдикции, уголовные, третейские.

Для систематизации признаков коррупционной заинтересованности представителей силовых, регистрирующих и судебных органов в 2008–2010 гг. в Свердловской, Челябинской, Курганской, Омской областях был проведен анализ на основании опроса адвокатов (112 чел.), защитников (45 чел.), сотрудников ОВД, прокуратуры, судей, ФНС и ФРС РФ (218 чел.), изучения 98 судебных (арбитражное судопроизводство) и 217 уголовных дел.

На основе анализа были установлены факторы, свидетельствующие в совокупности о коррупционной заинтересованности представителей власти (правоохранительные органы, суд) (табл. 8), которые могут использоваться в качестве шаблона для анализа действий государственных органов в конкретных случаях рейдерских атак.

Таблица 8

Факты, свидетельствующие по совокупности о коррупционной заинтересованности представителей власти (правоохранительные органы, суд)

Коррумпированные сотрудники правоохранительных органов, как отмечено в таблице, в ряде случаев осуществляют укрывательство незаконных действий рейдеров. Например, к уголовному делу, возбужденному в отношении Е., осуществлявшего деятельность по завладению ООО «Стенфор-М», было присоединено уголовное дело по факту передачи взятки оперативному сотруднику, осуществлявшему оперативное сопровождение, для решения вопроса о прекращении уголовного преследования [278]. Имеют место и другие схожие случаи [279].

Есть примеры участия в рейдерских захватах представителей других органов госвласти. Так, К., являясь специалистом отделения приема и выдачи документов ФРС по Челябинской области, в составе организованной группы совершил мошеннические действия в отношении объекта недвижимости и земельного участка. При этом К. использовал свое служебное положение при подготовке к совершению преступления (сбор информации о собственнике; получение паспортных и иных данных подставных лиц), при осуществлении преступления (подделка правоустанавливающих документов; регистрация фиктивных сделок), при сокрытии преступления (придание легальности осуществляемой деятельности с помощью подготовки подложных документов купли-продажи, в последующем перепродажи собственности добросовестным приобретателям и пр.) [280].

Коррумпированность государственного аппарата и руководящего управленческого звена в негосударственном секторе экономии! является серьезным криминогенным фактором [281].

Примером сращивания бюрократии и бизнеса являются всевозможные механизмы финансирования предпринимательским сообществом избирательных кампаний, и прежде всего покупка мест в избирательных списках. Нередко «покупка» места депутата для успешного и амбициозного бизнесмена – это лишь стартовая площадка для прыжка в исполнительные структуры, являющиеся «держателем ключей» от бюджетных ресурсов [282]. В сущности, этот феномен характеризует противоположную сторону и одновременно тенденцию такого сращивания – превращение бизнеса во власть. С политологической точки зрения, приход представителей среднего и крупного бизнеса во властные структуры, назначение их на высшие посты в органах власти – процесс скорее позитивный. Однако этот вывод, на наш взгляд, верен лишь для случая, когда речь идет о представителях социально ответственного бизнеса, слой которых сегодня очень тонок.

В связи с этим правильным представляется суждение О.Ю. Ленской: «Власть сама выбирает те корпорации и фирмы, которые должны представлять интересы бизнеса во взаимодействии с государством… Потенциальное изменение формата политического режима после выборов 2007–2008 гг. расширило возможности доступа крупною бизнеса к механизмам принятия государственных решений. Бизнес превратился в самостоятельный субъект политической жизни страны… Крупные предприниматели и топ-менеджеры оказывают определяющее влияние на принятие политических решений» [283]. В то же время диссертант отмечает, что российский бизнес не является социальной опорой для населения [284]. Тем самым бизнес фактически преследует лишь свои собственные корпоративные интересы, причем, как правило, в ущерб интересам общества и государства.

Помимо коррупции существуют и другие факторы, способствующие распространению рейдерства.

«Центром политических технологий» (г. Москва) в рамках проведенного исследования «Рейдерство как социально-экономический и политический феномен современной России» были сформулированы следующие причины развития рейдерства в России:

масштабная коррупция, слабость правоохранительной системы и судов;

слабость законодательной базы;

рост благосостояния, рост активов, как производственных, так и недвижимости и земли;

неэффективное использование собственности, потому что собственность в России не является неприкасаемой. Собственность – это то, что можно отнимать;