Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

Дальнейшая критика Гурвича основывается на тех же положениях, что и его критика метафизики Гегеля: отрицание заранее заданной иерархии ценностей, теоретическая несостоятельность интеллектуализма в вопросах свободы воли [380] См.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 2. P. 185–191. . Наряду с этими пунктами, Гурвич формулирует и ряд новых: отрицание морализующего значения социальной практики и обычая (у Дюркгейма это выглядело как апология стабильности обычая и практики, более способствующей солидарности) [381] См.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 2. P. 183–184. , критика сведения морали к нормам; на это Гурвич возражает, что большая часть социальной жизни состоит из фактов, имеющих моральное значение, но нормативными предписаниями не являющихся (любовь матери к ребенку, религиозная вера и т. п.). Кроме того, в первобытных обществах нормы в том смысле, который вкладывал сам Гурвич в это понятие («движение к идеалу через преодоление фактических обстоятельств» [382] См.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 2. P. 191. ), не существовало [383] См.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 2. P. 191–194. .

Далее, искусственным мыслителю представляется конструирование многоуровневой концепции социальной действительности в теории Дюркгейма (в своей теории Гурвич насчитывает пять уровней – базовый, институциональный, символический, ценностный и коллективное сознание) [384] См.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 2. P. 3–4. , поскольку Дюркгейм был склонен выделять только два уровня (механический и органический либо иные соответствующие дилеммы). Критикуя за многозначность понятие «институт», развитое Дюркгеймом и его учениками [385] В нем Гурвич находил одновременно форму социальной организации, способ неорганизованного коллективного поведения (обряды и т. п.), систему знаков и моделей поведения, спонтанно возникающие стереотипы поведения (мода и т. п.) (Ibid. P. 6). , Гурвич не замечает, что, по сути, его собственная концепция нормативных фактов сталкивается с той же многозначностью, а сам термин «нормативный факт» представляет собой лишь несколько расширенное толкование термина «институт» у Дюркгейма и в некоторой степени у Ориу [386] В ходе разработки своего правового учения Гурвич последовательно пытается дистанцироваться от юридического объективизма Дюркгейма, Дюги и Ориу, хотя в начале признает значимость идей этих мыслителей (наряду с идеями Гирке и Прудона) для формирования его концепции социального права (см.: Gurvitch G. L’idée du droit social. Р. 710). .

Институциональную теорию Мориса Ориу можно обозначить как одно из основных влияний французской философско-правовой мысли на формирование доктрины Гурвича [387] См.: Bastide R. La sociologie de Georges Gurvitch… Р. 71. . Расположенные в разных идеологических плоскостях (теория Ориу опиралась на принципы неотомистской философии и, в конечном счете, на идеалистическую философию Платона, которые Гурвич решительно критиковал) [388] Именно попытка выведения теории института из априорно заданной идеи послужила основным мотивом критики Гурвичем этой теории М. Ориу (см.: Gurvitch G. L’idee du droit social. P. 649 et suiv.). К положительным сторонам концепции Ориу Гурвич относит поиск идеальной основы права в фактическом, эмпирическом материале правовой жизни (Gurvitch G. L’idée du droit social. P. 664) – поиск, который не привел французского мыслителя к синтезу фактического и нормативного, права позитивного и права идеального. Считая такой синтез основной задачей правоведения (Ibid. P. 657), Гурвич упрекает Ориу в уклоне в сторону юснатурализма и идеализации права, ставшем следствием не столько исходных методологических посылок французского правоведа, сколько эволюции его мысли к неотомизму в последний период творчества (см.: Gurvitch G. Les idées mattresses de Maurice Hauriou // Archives de Philosophie du Droit et de Sociologie Juridique. 1931. Vol. 1–2). , воззрения этих мыслителей оказались связанными общим интересом к концепции А. Бергсона. Именно на этой почве Гурвич считает возможным заимствовать и интегрировать в свою теорию (с известными оговорками) учение Ориу об институте как о динамически заданной идее, осуществление которой в форме правил, учреждений, норм всегда вторично по отношению к тому замыслу, который вкладывали учредители института. По мысли М. Ориу, этот замысел продолжает существовать и после создания института как эмпирически заданной реалии, он по-прежнему оказывает влияние и определяет пути развития данного института.

Нужно признать, что в оценке и интерпретации идей Дюркгейма Гурвич проявляет свойственную ему тенденцию к адаптации и использованию идей других мыслителей для обоснования собственной концепции. Так, соглашаясь с множественностью значений термина «коллективное сознание» у Дюркгейма [389] См.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 2. P. 15–50. , ученый не преминул найти в творчестве Дюркгейма не характерную для французского мыслителя трактовку коллективного сознания как сферы трансцендентных идей и логических форм, а индивидуального сознания – как сферы разрозненных психических переживаний [390] См.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 2. P. 50–52. . Отметим, что в более ранних трудах Гурвич высоко оценивал концепцию органической солидарности французского социолога, в которой находил «задатки для осуществления идеала равновесия между целым и индивидами и для коллективного гарантирования прав и свобод индивида» [391] Ср., например: Gurvitch G. Les principaux répresentants de la sociologie allemande au XXème siècle… P. 45. .

Субъективизм и трансцендентализм, в которых Гурвич в своих поздних работах упрекал французского социолога [392] См.: Idem. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 2. P. 10–13. , во многом преувеличены, так как бергсоновская концепция открытого сознания, даже в интерпретации Гурвича, не означала полной открытости и в той или иной мере оставляла каждому сознанию автономию по отношению к воздействию извне. Дюркгейм, напротив, был одним из немногих философов, которые находили возможным отстаивать существование разноуровневых форм психической жизни (коллективной и индивидуальной). В конечном счете, основной формальный упрек Дюркгейму заключался в неиспользовании тех диалектических методов, которые Гурвич разработал для уяснения форм коммуникации в значительной мере открытых друг другу сознаний (в форме «Я», «Мы» или «отношения к Другому»), – методов взаимодополняемости перспектив и взаимной импликации [393] См.: Idem. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 2. P. 23, 58. . Отсутствие анализа форм коммуникации послужило поводом для еще одного безосновательного упрека в адрес Дюркгейма – в отсутствии концепции межличностной психологии [394] См.: Idem. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 2. P. 28. Несколько дальше Гурвич все же признает, что межличностная психология была предметом анализа Дюркгейма, но тот ошибочно ограничил этот анализ изучением только тех символов и знаков, которые опосредуют межличностное общение и образуют новую реальность, отличную от реальности собственно психологических переживаний (Ibid. P. 37–39), тогда как, по мнению Гурвича, основной акцент в таком анализе должен уделяться изучению степеней взаимоприникновения сознаний и сопутствующих этому факторов (Ibid. P. 29–30). . Эти недостатки концепции французского социолога Гурвич предполагал преодолеть путем введения в социальную теорию своеобразно понимаемых принципов философии А. Бергсона, особенно принципа открытости сознаний и единства жизненного порыва.