Дина Азми - Система права и ее строение: методологические подходы и решения

Конструктивный интерес вызывает и то, что уже во время первой дискуссии, М.А. Аржанов затронул тот вопрос, серьезные научные споры вокруг которого стали вестись только более сорока лет спустя. Речь идет о проблеме соотношения структурных элементов права и законодательства. М.А. Аржанов предложил основное направление решения данного вопроса еще в конце 30-х гг. XX в. «В целом ряде отраслей права кодексы являются ядром, центром, вокруг которого группируется весь соответствующий нормативный материал. Правда, отрасль права не совпадает с кодексом, однако, внутренняя живая связь между ними бесспорна» [42].

Пристальное внимание М.А. Аржанов обращал и на связь отраслевой модели права с классификацией юридических наук и учебных дисциплин. И если в выступлении А.Я. Вышинского 1938 г. система права трактовалась как система юриспруденции, то М.А. Аржанов отмечал, что предметом той или иной науки должна выступать именно соответствующая отрасль права (т. к. элементы системы права должны быть материалом, способствующим познанию различных отраслей юриспруденции).

Таким образом, в отличие от А.Я. Вышинского, М.А. Аржанов проводил четкое разграничение между системами права, юридических наук и учебных дисциплин. Под системой права он понимал совокупность элементов действующего нормативного правового материала, а под системами юридических наук и учебных дисциплин – области исследования и изучения норм права и практики их реализации.

Даже если по перечню составных компонентов названные системы совпадают (что далеко не всегда так), то они все равно не одинаковы. Это отображается в разнице между самим явлением, его доктринальным познанием и учебным освоением.

Вот как выражал данную мысль сам М.А. Аржанов: «Одна из задач правовой науки заключается в том, чтобы дать теоретическое обоснование и освещение системы действующего права… Это вытекает из… материалистического принципа классификации наук, который требует, чтобы структура наук соответствовала структуре изучаемых явлений. Однако не следует смешивать систему науки с системой права… Из того обстоятельства, что у нас не было до сих пор достаточно разработанной, стройной системы юридических наук, никак не следует, что у нас не было стройной системы действующего права… У нас еще имеются подходы к системе права, как к некоей „вещи в себе и для себя", имеются попытки достичь логически стройной и законченной схемы отраслей права, безотносительно к тому практическому эффекту и к той реальной практической пользе, которые систематизация права должна и может принести. У нас еще имеют место мало обоснованные и практически весьма мало жизненные концепции систематики… права, от которых необходимо избавиться возможно скорее и решительнее. Наиболее важным и трудным вопросом построения системы является вопрос об отраслях, т. е. основных подразделениях права. Этот вопрос необходимо поставить и решить в первую очередь» [43]. Ученый акцентировал внимание на том, что дифференциация правового материала позволит глубже исследовать его, проработать вопрос о специфике социалистического права.

Представляется, что если разграничение системы права, систематики юридических наук и учебных дисциплин является заслугой М.А. Аржанова, то его тезис о сугубо практическом восприятии системы права и ее элементов вызывает уже несогласие. Доктрина действительно связана с практикой. Но выявляет она в ней не только достоинства, но и недостатки. К задачам науки относится выработка положений не только о сущем, но и о должном. В этом смысле целесообразнее, чтобы юридическая практика воплощала теоретические разработки, а не наоборот. Правоведение не должно сводиться к механическому обобщению практических данных. Рассмотрение функций доктрины в сугубо прикладном аспекте нивелирует ее аксиологическое значение. При таком подходе познание явлений, не проявившихся в окружающей действительности, выпадает из сферы теоретического интереса. Но, несмотря на высказанную критику, следует еще раз подчеркнуть правоту М.А. Аржанова в том, что установление и издание ряда норм права, а также выделение многих юридических наук и учебных дисциплин, определяется именно потребностями конкретной социальной среды.

Далее М.А. Аржанов указывал, что основными, структурными элементами права являются его отрасли. Объяснения того, откуда взялась и сама данность этих отраслей, и постулирование их базисного, структурного характера при этом не давалось. Полагаем, что если области юридического знания определяются, в конечном счете, интересами правоведов и образовательными потребностями, то дифференциация права на отрасли может считаться данностью только при условии признания ее сугубо обслуживающего, по отношению к юридической практике, значения. Впрочем, именно такой позиции М.А. Аржанов (наряду со многими другими участниками дискуссии) и придерживался.

Квинтэссенцией подхода М.А. Аржанова является его высказывание о критериях определения отрасли права. «Единственно правильный принцип, который здесь можно и должно применить, состоит… в требовании исходить всегда из конкретной действительности, из данного общественного строя, из данного исторического типа права, с его конкретным составом норм. Нет „вообще" систем права. Системы права реально существуют в совершенно определенной, конкретной исторической форме, имея свои особые, наряду с общими для всех систем, отрасли права. Каждая историческая система права определяется природой и сущностью данного типа права… невозможно заранее предопределить систему права с ее отраслями каким-то принципом, взятым в самом праве… Конкретная группировка, классификация общественных отношений определяется не каким-то „общим" принципом, не каким-то началом, лежащим вне данных конкретных общественных отношений, а самим специфическим характером… общественного строя, или, если угодно, его принципами, его принципиальными особенностями и чертами» [44].

Зависимость конкретного состава права от социального режима действительно существует. Вместе с тем, из пояснений М.А. Аржанова неясно, какая именно совокупность правовых норм необходима для того, чтобы можно было четко констатировать наличие отрасли права. Указания на общественный строй в данном контексте непригодны, т. к. они не отражают пределов и сущностного содержания нормативной правовой дифференциации. Есть в приведенном высказывании и еще одна неясность. С одной стороны, ученый отмечал невозможность построения системы права „вообще", с другой – он тут же писал, что любая система права будет обладать наряду с особенными еще и общими чертами. Возможно, именно пренебрежение вопросом о соотношении структуры и системы изучаемого объекта повлекло за собой указанную непоследовательность. Ведь общие черты, с одной стороны, обуславливаются как раз таки структурными элементами системы, но, с другой стороны, так или иначе должны способствовать распознаванию опять же таки непосредственно самой структуры этой системы.