Виктор Мозолин - На пике времени. Избранные труды. В поисках научной истины

Об этом достаточно ясно свидетельствует и общеупотребительное смысловое значение понятия автономия воли как «право самостоятельно решать дела внутреннего законодательства и управления», «самоуправление».

В действительности, гражданское законодательство не вмешивается в процесс функционирования мозга человека как субъекта гражданского права, по формированию воли, связанной с участием в гражданских правоотношениях. Спрашивается, почему же наш законодатель разрешает себе делать это применительно к юридическим лицам, в которых такого рода решения в подавляющем большинстве случаев принимаются не одним человеком, а коллективом людей.

Требование об автономии воли как одном из обязательных условий гражданско-правового регулирования имущественных и личных неимущественных отношений непосредственно базируется на Конституции Российской Федерации. Оно основано конкретно на ст. 29 (каждому гарантируется свобода мысли и слова) и ст. 30 (каждый имеет право на объединение).

В самом деле разве вправе законодатель обязывать ОАО «Роснефть» решать все вопросы, связанные с добычей нефти на шельфе в северных морях, исключительно в рамках гражданско-правовых договоров с зарубежными фирмами, как того требует ст. 2 ГК РФ в новой редакции, а не решать наиболее важные из них самостоятельно на основе имеющейся у нее автономии воли.

Подобного рода примеров можно привести неизмеримое множество. Рассматривая проблему законодательного запрета автономии воли участников гражданских правоотношений, нельзя обойти молчанием другие дополнения, вносимые в ГК РФ в связи с данным запретом. Прежде всего, речь идет о ст. 181 1проекта закона о внесении изменений в ГК РФ, внесенного в Государственную Думу Российской Федерации, посвященной понятию решения собраний. По меньшей мере, представляется удивительным, если не сказать юридически непрофессиональным, положения, относящиеся к самому понятию решения собраний.

«Решение собрания, – предусматривается в ней, – с которыми закон связывает гражданско-правовые последствия, порождает правовые последствия, на которые решение направлено для всех лиц, имеющих право участвовать в данном собрании, – участников юридического лица, сособственников, кредитора при банкротстве и т. п. (участников гражданско-правового сообщества), а также для иных лиц, когда это установлено законом или вытекает из существа отношений».

Из текста приведенной статьи видно, что в нем идет речь исключительно о решении собрания, принимаемого участниками внутрикорпоративных правоотношений, не являющегося юридическим лицом. Ибо существуют решения, принимаемые самим юридическим лицом в процессе совершения и исполнения сделки. Рассматриваемое решение собрания в своей сущности и по своему содержанию направляется исполнительному органу юридического лица для оформления его в виде определенного акта, выражающего волю самого юридического лица на совершение сделки или иных юридических действий по отношению к третьим лицам. При этом стоит сказать, что в ст. 8 ГК РФ, посвященной основаниям возникновения гражданских прав и обязанностей, как, впрочем, и во всем ГК РФ в целом вообще не говорится о том, чтобы гражданско-правовые последствия возникали непосредственно из решения собрания, что представляется абсолютно правильным. Согласно п. 1 ст. 8 ГК РФ гражданские права и обязанности возникают из договоров и иных сделок, предусмотренных законом, а также из договоров и иных сделок хотя и не предусмотренных законом, но не противоречащих ему.

Что же касается самих участников юридического лица, то решение собрания никаких правовых последствий в отношении третьих лиц вообще не вызывает. Имея значение внутрикорпоративного акта, решение собрания, совершаемого в сфере внутрикорпоративных правоотношений, связывает своей обязательностью следования ему как участников, участвовавших в его принятии, так и участников, отсутствовавших на собрании, принявшим его. В случаях, указанных в законе или в учредительном документе юридического лица, не согласные с решением собрания вправе обжаловать его в судебном порядке.

Совсем представляется абсурдным введение в закон какого-то мифического создания, именуемого гражданско-правовым сообществом, включающего к тому же в сферу принятия собранием решения наряду с участниками юридического лица, совершенно различные категории лиц, таких как сособственники, кредиторы, при банкротстве и т. д. При этом решение собрания должно приниматься большинством участников собрания (ст. 181 1). А как же быть в таком случае с участниками обществ с ограниченной ответственностью и акционерных обществ, в которых применяется совершенно иной принцип голосования: голосует капитал, а не участники юридического лица. Решение в собрании указанных видов юридических лиц принимаются большинством долей участия или голосующих акций в обществе с ограниченной ответственностью и акционерном обществе, а не большинством их обладателей.

Впрочем, тот же самый, но более общий вопрос следует поставить в отношении уже принятого закона в новой редакции ст. 2 ГК РФ относительно дальнейшей судьбы автономии воли во внутрикорпоративных отношениях юридических лиц.

Источник опубликования: Мозолин В. П., Баренбойм П. Д. Гражданский кодекс как «Экономическая Конституция страны»? // Законодательство и экономика. 2009. № 4.

Очередное избрание в феврале 2009 года Валерия Дмитриевича Зорькина на пост Председателя Конституционного суда Российской Федерации лишний раз подчеркнуло продолжение преемственности неоднократно озвученных им идей о необходимости построения в стране правовой системы, соответствующей требованиям 21 столетия. В «Тезисах о Правовой реформе в России», впервые опубликованных в журнале «Законодательство и Экономика» в 2004 году В. Д. Зорькин пишет: «В отношении формирования пока еще не сложившейся системы законодательства России преобладают устаревшие подходы, в том числе и к кодексам. Особенно не хватает комплектности и систематичности корпоративному праву, которое частично регулируется ГК, частично другими, плохо увязанными между собой законодательными актами. В этих условиях очень важна разумная интернационализация российского права… Если говорить кратко и образно, для меня правовая реформа – это создание системных предпосылок для того, чтобы наша Россия, наконец, “взяла правовой барьер”. То есть полностью состоялась как правовое и одновременно социально справедливое государство… Скажу больше: на мой взгляд, если не форсировать в стране правовую реформу, то и все остальные реформы, прежде всего создание правовой, конституционной экономики, с очень большой вероятностью начнут буксовать. И очень скоро… Недооценка правовых ценностей, в первую очередь конституционных, может завести в тупик и существенно замедлить самые прогрессивные реформаторские процессы… Любая правовая система – это не только свод законодательных актов и инструментов их реализации. Это не только механизм, но одновременно и организм… Обновление законодательства необходимо. Плохо, однако, когда законы принимаются непродуманно и наспех, так что сразу после их принятия обнаруживаются прорехи, которые начинают опять же наспех латать. Законодательный процесс обессмысливается, превращаясь в бумажную круговерть. Такими калейдоскопическими изменениями законодательства стираются базовые принципы права – его стабильность и динамизм. Надо осознать главное: без построения концепции развития, рецепции и координации законодательства, процесс его развития скорее всего сохранит черты некоторой хаотичности и неорганизованности, что будет препятствовать успешному осуществлению правовой, а значит и экономической реформы.»