Елена Кондрат - Правонарушения в финансовой сфере России. Угрозы финансовой безопасности и пути противодействия

В Законе заложены следующие юридические механизмы. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что швейцарский законодатель избрал модель регулирования, которая основана не на прямом возврате «пострадавшим странам» имущественных ценностей, принадлежащих или принадлежавших их политическому руководству (как это предполагали и предлагали многие заинтересованные в этом страны), а на процедуре конфискации такого (а также иного) имущества в пользу Швейцарии с последующей реституций заинтересованным странам на основании международного соглашения, а при недостижении такого соглашения – на основании правил, односторонне установленных Бундесратом Швейцарии (ст. 9(5) Закона). Следует иметь в виду, что Бундесрат Швейцарии согласно Федеральной Конституции Швейцарской Конфедерации (ст. 174) представляет собой «высшее руководящее и исполнительное учреждение федерации», т. е., по сути, – орган исполнительной власти, федеральное правительство (а не парламент земли или палату парламента, как, например, сходные по названию государственные структуры ФРГ или Австрии), поэтому те процедуры, которые Законом отнесены к компетенции Бундесрата, могут осуществляться весьма оперативно и в обозримые сроки.

Круг государств, которые могут рассматриваться в качестве «государств происхождения» неправомерно приобретенных имущественных ценностей, определяется законом как государства, которые находятся в состоянии полного или значительного распада либо система юстиции которых лишена работоспособности (ст. 2 «с» Закона). Формальным критерием такого состояния государства происхождения и одновременно формальным поводом для начала процедуры блокирования и конфискации неправомерно приобретенных имущественных ценностей служит неспособность государственных структур в иностранном государстве исполнить запрос, направленный Швейцарией в рамках международной правовой помощи по уголовным делам (ст. 1 Закона). Аутентичное толкование этого положения Закона, данное в ходе законопроектных работ, отсылает к ст. 17, абзац 3, Римского статута Международного уголовного суда, который устанавливает: «Чтобы выявить в каком-либо конкретном деле неспособность, Суд учитывает, в состоянии ли данное государство, в связи с полным либо существенным развалом или отсутствием своей национальной судебной системы, получить в свое распоряжение обвиняемого либо необходимые доказательства и свидетельские показания, или же оно не в состоянии осуществлять судебное разбирательство еще по каким-либо причинам». Тем самым, швейцарский Закон при формальном расширении своей юрисдикции на лиц – нерезидентов Швейцарии ориентирован на тот же принцип расширения юрисдикции, который изложен в ст. 17, абзац 1«а», Римского статута и согласно которому Международный уголовный суд не принимает к своему производству дела, в отношении которых юрисдикцией обладает какое-либо государство, «за исключением случаев, когда это государство не желает или не способно вести расследование или возбудить уголовное преследование должным образом». Таким образом, смысл ст. 2 «с» Закона ориентирован не на общую оценку политического или хозяйственного состояния запрашиваемого государства, а на юридическое значение, придаваемое конкретному результату процедуры правовой помощи, испрашиваемой Швейцарией по расследуемому делу. Поэтому до того, как сложится практика применения Закона, следует предполагать, что он будет применяться к любому иностранному государству, не исполнившему запрос Швейцарии, сделанный на основании международного договора о правовой помощи по уголовным делам (либо даже на основании международно признанной практики), поскольку сам факт такого бездействия в соответствии с Законом будет свидетельствовать о неработоспособности системы юстиции запрашиваемого государства.

Установление Законом безрезультатности процедуры правовой помощи по уголовным делам в качестве формального повода для возбуждения процедуры блокирования и изъятия имущества, объясняется, среди прочего, антикоррупционной направленностью Закона, который может быть применен в отношении политически значимых лиц не только «павших», но и существующих государств. При этом Закон никак не регулирует вопросы иммунитета политически значимых лиц, по умолчанию отсылая к иным актам, регулирующим институт иммунитета.

Для определения содержания ст. 2 «с» Закона следует иметь в виду, что, например, Европейская Конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам (Страсбург, 20 апреля 1959 г.), участниками которой наряду со Швейцарией являются большинство европейских стран (включая Россию), предусматривает не только обмен документами и информацией, но и такие процессуальные действия, как допрос свидетелей, вручение судебных повесток и судебных постановлений, просьба о явке или доставке лица в следственный или судебный орган запрашивающей стороны, арест имущества. При этом упоминаемые в Конвенции действия по правовой помощи не могут рассматриваться как исчерпывающий перечень, поскольку Конвенция предусматривает «самую широкую правовую помощь» между ее участниками (ст. 1 Конвенции) 58.

Круг лиц, к которым применяется Закон, выходит далеко за обыденное понимание того, кто может быть отнесен к политическим деятелям. Статья 2 «b» Закона устанавливает, что блокированию и конфискации подлежат неправомерно приобретенные имущественные ценности, которыми обладают следующие лица:

• политически значимые лица, под которыми понимаются лица, исполняющие или исполнявшие за границей важные официальные функции, в частности главы государств или правительств, имеющие высокое положение политики, чиновники (функционеры) органов управления, юстиции, армии и партий национального уровня;

• члены высших органов государственных предприятий национального значения (которые Законом, по сути, приравнены к «политически значимым лицам»);

• физические или юридические лица, которые по семейным, личным или общественным основаниям являются приближенными указанных выше лиц («окружение») 59.

Виды имущественных ценностей, которые могут быть блокированы и конфискованы, Законом никак не определены и не ограничены. Аутентичное толкование этого аспекта Закона ориентирует на владение различным движимым и недвижимым имуществом, материальными или нематериальными объектами, например банковскими счетами, иными использующимися в Швейцарии финансовыми продуктами, включая проценты и другие виды доходов. Поэтому следует исходить из самого широкого понимания упоминаемых Законом имущественных ценностей, к которым могут быть отнесены не только денежные и иные средства на банковских счетах, вкладах, депозитах, в депозитарных и иных хранилищах, но и вообще любое имущество, находящееся на территории Швейцарии, включая недвижимость, акции или доли в уставном капитале швейцарских компаний. При этом блокированию и конфискации может быть подвергнуто не только имущество, формально-юридически находящееся в собственности политически значимых лиц, но и имущество, находящееся в фактическом или юридическом владении или распоряжении этих лиц или их окружения. Закон формулирует этот признак принадлежности имущества как «распорядительную власть». Данный термин традиционно используется швейцарской доктриной для характеристики правомочий владельца, собственника, обладателя иного вещного права, кроме того, этот термин применяется в статье уголовного кодекса Швейцарии (Art. 72 StGB), регламентирующей конфискацию имущества, которым владеет преступная организация. Имущественные ценности могут находиться в распорядительной власти как непосредственной, так и опосредованной (например, через контролируемые юридические лица, посредством доверенности и иными способами).