Рубен Маркарьян - Суд присяжных. Особенности процесса и секреты успешного выступления в прениях

К: Значит, ни одного оправдания? Но это только подтверждает мнение, которое я составил себе об этом суде. Значит, и с этой стороны суд бесполезен. Один палач вполне мог бы его заменить…

Художник: Нельзя же так обобщать. Ведь я говорил только о своем личном опыте.

К: Этого достаточно. Разве вы слыхали, что в прежнее время кого-то оправдывали?

Художник: Говорят, что такие случаи оправдания бывали. Но установить это сейчас очень трудно. Ведь окончательные решения суда не публикуются, даже судьям доступ к ним закрыт, поэтому о старых судебных процессах сохранились только легенды. Правда, в большинстве из них говорится о полных оправданиях, в них можно верить, но доказать ничего нельзя. Однако и пренебрегать ими не следует, какая-то крупица истины в них, безусловно, есть, и, потом, они так прекрасны! Я сам написал несколько картин на основании этих легенд».

Но я искренне надеюсь, что все изменится. И как заполнились полки российских магазинов разнообразным товаром после пустых прилавков 90-х гг. прошлого века, так и судебная система в какой-то момент вернется из «Процесса» Кафки к реальному российскому процессу начала XX в., охарактеризованному словами С. Андреевского: «…русские понимают лучше…».

Уголовное судопроизводство ведется на русском языке, а также на государственных языках входящих в Российскую Федерацию республик. В Верховном Суде Российской Федерации, военных судах производство по уголовным делам ведется на русском языке (ч. 1 ст. 18 УПК РФ).

Поэтому тому, кто хочет научиться говорить перед присяжными, прежде всего надо знать язык, на котором говорят они. А еще лучше – знать его лучше, чем они.

Вот что говорит П. Сергеич о слоге: «Чтобы быть настоящим обвинителем или защитником на суде, надо уметь говорить; мы не умеем и не учимся, а разучиваемся; в школьные годы мы говорим и пишем правильнее, чем в зрелом возрасте. Доказательства этого изобилуют в любом из видов современной русской речи: в обыкновенном разговоре, в изящной словесности, в печати, в политических речах. Наши отцы и деды говорили чистым русским языком, без грубостей и без ненужной изысканности; в наше время, в так называемом обществе, среди людей, получивших высшее образование, точнее сказать, высший диплом, читающих толстые журналы, знакомых с древними и новыми языками, мы слышим такие выражения как: позавчера, ни к чему, нипочем, тринадцать душ гостей, помер вместо умер, выпивал вместо пил, занять приятелю деньги; мне приходилось слышать: заманул и обманил».

Понятно, почему я сказал, что П. Сергеича буду критиковать? Что такого в словах «позавчера»? Что нерусского он увидел в остальных словах? Ну, мне, как и Вам, резанули слух «заманул» или «обманил». Эти слова точно не прижились за сто лет. Но вот «ни к чему» и «занять приятелю деньги» вполне понятны во времена постов в «Фейсбуке». За слова «отпостить в Фейсбуке» и «засилить решение суда» П. Сергееич должен был просто уничтожить их произнесшего.

Я не хочу сказать, что можно говорить неправильно, ибо время рассудит. Он имел в виду, как и я сейчас: нужно говорить на русском языке, на котором сегодня говорят все, и говорить без ошибок. А если уж говоришь на сленге (как, например, «засилить решение суда» – то есть дождаться вступления решения в законную силу путем прохождения вышестоящей инстанции), то нужно или сказать, например, так: «Как говорится у нас, юристов, „засилить“ решение», или хотя бы обозначить в воздухе кавычки движением указательного и среднего пальцев обеих рук.

Сложная задача в современном мире – говорить на родном языке лучше присяжных, потому что во времена П. Сергеича вряд ли в составе коллегии присяжных оказался бы учитель русской словесности, а вот наличие учителя русского языка и литературы средней школы, специалиста в подготовке к ЕГЭ, в вашем деле весьма вероятно.

Поэтому, когда школьники спрашивают меня, какие предметы нужно учить, чтобы стать хорошим адвокатом, я всегда отвечаю: пока есть возможность и время, учите русский язык и больше читайте книг из школьной программы. Потом времени не будет.

Так что учите, если не хотите дождаться в комнате присяжных такого отзыва о вашей речи: «Да он вообще говорить не умеет, этот адвокат (прокурор). Вы слышали, коллеги? „В соответствии с результатами судебной почерковедческой экспертизЕ“… Ужас! Двоечником был в школе, наверное!»

Как вы думаете, есть шанс у адвоката выиграть дело, если в самом начале обсуждения вердикта кто-то из присяжных скажет подобное в совещательной комнате? И добавит: «Я – учитель русского языка, и я в шоке от услышанного!»

Уже не будут иметь никакого значения доказательства вины ни для этого присяжного, ни еще для пары присяжных, сдавших русский «на троечку» в школе. Эти двое постараются промолчать и согласиться с мнением «училки». На всякий случай. По крайней мере, они в своих словах будут очень осторожны при обсуждении, чтобы и их не отругали и не поставили двойку в дневник. Итак, в вашем счете против обвинения уже минус три голоса! А всего-навсего нужно было слушаться маму, учить уроки и не сбегать с последнего урока литературы!

Мне в значительной мере повезло: моя бабушка, Елизавета Петровна Маркова, была учителем русского языка и литературы. Мое детство в летние месяцы проходило на родине Чехова, в Таганроге, там же, кстати, родились мои отец, мать и я сам. Мы гуляли с бабушкой каждый день, ходили пешком от дома до кинотеатра или просто кормить уток на пруду в парке. И бабушка мне все время рассказывала что-то интересное.

«Хочешь анекдот?» или «Хочешь, интересную историю расскажу?» – говорила она. Рассказывала она мастерски, а я слушал.

Потом, уже учась в школе, проходя в школьной программе того же Чехова, я начал улавливать, что этого писателя я уже когда-то читал, хотя вроде нам его только что начали преподавать. И А. Толстого читал, хотя только сегодня мой учитель предложил прочесть дома «Детство Никиты».

Понимание, что бабушка мне рассказывала школьную программу 5, 6 и 7-го классов под видом анекдотов пришло, когда я прочел «Лошадиную фамилию». Я помнил, что это анекдот в исполнении бабушки, и просто не знал раньше, что это Чехов.

Великий русский адвокат С.А. Андреевский в ноябре 1903 г. на конференции помощников присяжных поверенных высказался так: «Сделавшись судебным оратором, прикоснувшись на суде присяжных к „драмам действительной жизни", я почувствовал, что и я, и присяжные заседатели, – мы воспринимаем эти драмы, включая сюда свидетелей, подсудимого и бытовую мораль процесса, совершенно в духе и направлении нашей литературы. И я решил говорить с присяжными, как говорят с публикой наши писатели. Я нашел, что простые, глубокие, искренние и правдивые приемы нашей литературы в оценке жизни следует перенести в суд. Нельзя было пренебрегать столь могущественным средством, воспитавшим многие поколения наших судей в их домашней обстановке. Я знал, что их души уже подготовлены к восприятию тех именно слов, которые я им буду говорить».