И. Козочкин - Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования

Анализируя два дела, рассмотренные в штате Пенсильвания, – одно, связанное с доктриной «фелония – тяжкое убийство», [340] Commonwealth V. Redline, 391 Pa. 486, 137 A.2d 472 (1958). а другое – «мисдиминор – простое убийство», [341] Commonwealth V. Redline, 403 Pa. 571, 170 A.2d 310, 82 A.L.R. 452 (1961). – У. Лафейв замечает: несомненно эти два дела показывают «растущую неудовлетворенность» этими доктринами и, как следствие, постепенно развивающееся стремление к их законодательной отмене. Однако, пишет он далее, поскольку в решениях по указанным делам суд опирается (полностью или частично) на требование ближайшей причины как способ ограничения этих доктрин, они обнаруживают тенденцию к искажению значения (смысла) ближайшей причинности. [342] LaFave W. Op. cit. P. 354–355.

В виде общего правила Лафейв пытается дать рекомендации, когда теория ближайшей причинности неприменима. Это случаи, когда имеет место стечение обстоятельств (a coincidence), т. е. вмешательство факторов, которые не были разумно предвидимы, или когда имела место (со стороны потерпевшего) необычная (ненормальная) ответная реакция [343] Ibid. P. 353. – В связи с рассмотрением вопроса о ближайшей причинности Дж. Самаха пишет, что ранее написанная Лафейвом в соавторстве со Скоттом работа по уголовному праву (1986 г.) цитируется судами более, чем труды других авторов, хотя суды не всегда ссылаются на них и не всегда так точно следуют их рекомендациям, как того хотелось бы (см.: Samaha J. Op. cit. P. 106–107). .

Установление причинной связи в случаях совершения фелонии – тяжкого убийства и мисдиминора – простого убийства нередко зависит от толкования судами соответствующих законоположений. В некоторых юрисдикциях дается такое толкование, которое приводит к «почти полному отказу от требования ближайшей причинности». Если, например, обвиняемый похищает потерпевшего и во время перевозки (похищения) попадает в ДТП, в результате которого потерпевший погибает, то это – фелония – тяжкое убийство. [344] Emanuel S. Op. cit. P. 64.

Для того чтобы создать хотя бы видимость наличия причинной связи между каким-то преступлением и смертью потерпевшего, иногда прибегают к использованию теории фактической причинности (but for): убийства не было бы, если бы не было совершено это преступление.

Во-вторых, это ситуации, когда совершается посягательство строгой или абсолютной ответственности, т. е. когда для осуждения лица нет необходимости доказывать, что оно действовало намеренно или даже по небрежности в отношении результата. Некоторые суды в этом случае также прибегают к использованию теории фактической причинности. [345] Ibid. P. 65. Такое решение предлагалось в одном из проектов Примерного УК. [346] Model Penal Code § 2.03 (Tent. Draft N 4), 1955. Однако под влиянием критики в дальнейшем оно было отвергнуто, и в последнем варианте закреплено положение о том, что лицо не несет уголовной ответственности, если «фактически причиненный результат не является вероятным последствием» его поведения (п. 4 ст. 2.03). Оно нашло отражение в уголовных кодексах некоторых штатов, как представляется немногих, например в УК Пенсильвании (п. b ст. 303). Думается, что законодатели большинства штатов по-прежнему не желают даже в малейшей степени ограничивать судейское усмотрение по вопросу возложения уголовной ответственности за посягательства строгой ответственности.

И, наконец, в-третьих, это ситуации, когда ответственность возлагается по правилу одного года и одного дня: если потерпевший, которому был причинен телесный вред, скончался в течение этого срока, то его причинитель может быть признан виновным в совершении убийства. И хотя в большинстве штатов это архаичное правило общего права отменено судебными решениями или законодательно, в некоторых юрисдикциях оно продолжает действовать, в частности на федеральном уровне. [347] Федеральный окружной суд сравнительно недавно применил это правило в деле United State V. Chase, 18 F. 3d 1166 (4 th cir. 1994), считая себя связанным решением Верховного суда по делу Болла 1891 г. В отдельных штатах, например в Калифорнии, правило одного года и одного дня действует в несколько измененном виде. [348] См.: Особенная часть. Преступления против жизни. Ясно, что в случаях применения указанного правила о какой-либо причинной связи говорить очень трудно.

Второй конститутивный элемент преступления – mens rea. Как отмечалось, он означает «виновное состояние ума», которое должно быть установлено, чтобы лицо было осуждено за совершенное им деяние. [349] Только начиная где-то с 1600-х гг. английские судьи в определения преступлений помимо actus reus стали включать mens rea. Это требование первоначально английскими, а затем и американскими юристами было возведено в важнейший прицип уголовного права. Ими неизменно повторяется максима “Actus non facit reum, nisi mens sit rea”, означающая, что действие не делает человека виновным, если состояние его ума невиновно. Значение этого принципа в одном из своих решений подчеркнул Верховный суд США: «Утверждение, что вред может быть равносилен преступлению, если только он причинен при наличии mens rea, не является провинциальным или временным понятием. Оно является… универсальным и настоятельным в зрелых правовых системах.» [350] Morissette V.United States, 342, U.S. 246, 250 (1952)

Из вышеизложенного, казалось бы, можно сделать вывод, что требование установления mens rea является абсолютным, а сам этот термин – четким и определенным. Однако в действительности это не совсем так. Прежде всего потому, что есть ряд преступлений, ответственность за которые в силу действия института строгой ответственности (strict liability) возлагается без установления вины, [351] Подробнее см.: Козочкин И. Д. Строгая ответственность в уголовном праве Англии и США // Правоведение. 2000. № 1. С. 136. а также потому, что архаичное mens rea не раскрывает содержания субъективной стороны преступления. Так, по словам Флетчера, нет термина более двусмысленного, чем «почтенное латинское словосочетание mens rea, которое преследует англо-американское право». [352] Fletcher G. Rethinking criminal law. Boston: Little Brown, 1978. P. 398.

В федеральном уголовном законодательстве было обнаружено около 80 терминов, используемых для обозначения различных «оттенков» mens rea, естественно, не имеющих законодательного определения. [353] См.: Гуценко К. Ф. Уголовная юстиция США. М., 1978. C. 57. Ненамного лучше обстояло дело в уголовном праве штатов, особенно тех, где были сильны позиции общего права.

Такое положение кардинально изменилось в большинстве штатов, где под влиянием Примерного УК были приняты новые уголовные кодексы.

В отличие от старой концепции mens rea, выработанной в рамках общего права, с ее сущностью в виде моральной упречности (moral blameworthiness), [354] Дресслер пишет, что для установления вины достаточно было установить, что лицо совершило действие, которым обнаружило свой плохой характер, злостность или аморальность (Dressier J. Op. cit. P. 116–117). авторы Примерного УК в основном исходят из того, что виновность (culpability) [355] Именно этот термин используется в Примерном УК и уголовных кодексах соответствующих штатов для обозначения mens rea. – это психическое отношение лица к деянию и его последствиям.