Ольга Буткевич - У истоков международного права

Один из ведущих ученых-антропологов М. Салинз, говоря о племени и содержании межплеменных отношений, отмечал, что «структура племени представляет собой серию концентрических кругов, начиная от тесно спаянного круга домохозяйства и небольшого селения и расширяясь через более обширные и диффузные зоны региональной и племенной солидарности до неопределенной и темной межплеменной арены. Это одновременно и социальная, и моральная модель племенного универсума, определяющая соответствующие степени силы действия общих интересов и поведенческие стереотипы для каждого круга. Обмен – это также поведение, определяемое моралью и регулируемое ею же» [318]. Следовательно, еще с племенных времен торговля и обмен не только способствовали сближению народов, но также в их структуре зарождались основные элементы будущего международно-правового регулирования. Так, М. Салинз утверждает, что в то время «курс обмена берет на себя функцию мирного договора. Межгрупповой обмен не просто служит “моральной цели” установления дружбы. Но каковы бы ни были намерения участников, пусть они будут самыми что ни на есть утилитарными, обмен не должен вести к установлению вражды. Каждая сделка, как мы уже знаем, это обязательно и социальная стратегия: она имеет коэффициент дружественности, проявляющийся как в поведенческом этикете, так и в обменном курсе [319]». Учитывая то, что обмен как явление и эквивалентность как основная черта его процедуры являются квинтэссенцией всего международного общения, о зачатках последнего можно говорить, начиная с межплеменных отношений.

Однако очевидно, что когда речь идет о таких элементах эволюционного процесса социально-политической организации первобытного общества, как локальная группа, семейная группа, или о таких этнических сообществах, как семейные кланы, субкланы или общины, нельзя говорить о международных отношениях между ними или о международном праве. На протяжении тысячелетий существования подобных образований между ними развивались межиндивидуальные, межгрупповые, межобщинные отношения, которые в силу их непродолжительности, нестабильности (они могли появляться и исчезать внезапно, как и сами сообщества) нельзя даже классифицировать как социальные отношения, не говоря уже о том, чтобы называть их первобытными международными отношениями.

О появлении международных отношений, их прототипа, равно как и прототипа международного права, речь может идти лишь с появлением надобщинных политических структур – протогосударств (вождеств) и ранних государств. Основные генетические наработки международных отношений и международного права создавались еще в межгрупповом, межобщинном общении. Многие из них, как и сами социальные сообщества, связи между которыми вызывали их к жизни, исчезли с развитием общественных отношений. Другие сохранились до этапа появления международных отношений и международного протоправа (вождество, раннее государство) и составили их основу. Руководствуясь качественными отличиями определенных этапов и подэтапов их общественного развития, вождества разделяют на минимальные, типичные, максимальные, простые и высшие, простые и консолидированные, простые, сложные и сверхсложные и т. п. [320]Определенной детализации был подвергнут и этап становления государства, в котором стали различать раннее государство, предгосударство, протогосударство и т. п. (все они играли большую роль в становлении международных отношений и их особенностей на разных этапах древнего периода) [321]. Подобная детализация процесса возникновения и становления государства может иметь и еще одно объяснение: не желая отойти от этатического понимания и признать, в частности, международную правосубъектность других образований, исследователи «подгоняли» эти последние под название и понятие государства, что повлекло за собой приравнивание, например, вождества к раннему государству, города-полиса – к протогосударству.

Следовательно, в науке существует достаточно много вариантов классификации древних международных отношений в зависимости от их участников.

Влияние международных отношений на становление институтов международного права в то время можно проследить по динамике развития института династических браков. Уже на этапе существования локальных групп между ними существовало правило обмена женщинами, которое не только приводило к запрещению инцеста, но и способствовало появлению одного из первых элементов нормы «я тебе – ты мне» (прототипа принципа взаимности, правовой эквивалентности). Согласно классификации обмена женщинами, предложенной К. Леви-Строссом, он мог быть прямым, или ограниченным, и непрямым, или общим. Первый заключается в обмене женщинами между близкими родственниками, а второй – в обмене между разными группами, обществами, племенами. Именно последний и положил основу института династических браков. Обмен женщинами способствовал становлению обычая эквивалентных подарков, развитию внегрупповых брачных связей. На этапе становления общины и особенно вождества межобщинные брачные взаимоотношения изменяются: социальная стратификация вносит элементы неравенства в данный обычай. Перед самым появлением надобщинных политических структур межобщинные браки становятся привилегией старейшин, вождей, а с появлением государства они ложатся в основу международно-правового института династических или, как их еще называют, дипломатических браков. «Такие внеплеменные браки, – по мнению исследователей, – стоявшие под защитой и охраной норм, общих целому комплексу кланов, были фактором мирного сближения племен, очень часто устанавливавших особыми соглашениями, понимавшими характер обычая» [322].

Институт династических браков, как будет еще показано, играл большую роль в догосударственный период в отношениях между древними народами, в частности, он тесно вошел в процедуру заключения международных договоров. Свидетельства о нем мы находим и в данных

0 периоде античной Греции. Так, Геродот положительно отзывался о значении брака для заключения договора, «ведь без таких родственных уз мирные договоры обычно непрочны» (Геродот. История. I. 74) [323].

В свою очередь другой институт – эквивалентного подарка, содействовал развитию торговых обычаев, предопределивших со временем становление различных, иногда взаимно не согласованных институтов международного права, например, гостеприимства, уплаты дани, а также развитию торгового права как сферы внешней деятельности сообщества. Но уже относительно этапа существования локальных групп ученые указывают на появление зачатков следующих форм обмена: «1) подарки (односторонний правовой акт, преимущественно кратковременный); 2) обмен (двусторонние соглашения): а) торговые подарки (взаимные подарки); б) административная торговля; в) ценоустанавливающая торговля); 3) распределение: а) распределение по взаимному соглашению; б) распределение по воле лидера локальной группы; 4) наложение налогов, реквизиция [324]». По этой схеме можно проследить эволюцию норм эквивалентного подарка вплоть до становления институтов права международной торговли, которые фактически сложились на этапе вождества (хотя об их фактическом регулятивном действии можно говорить уже относительно первых стадий взаимоотношений первобытных групп между собой), а юридически были признаны с появлением государств.