Эдуард Побегайло - Избранные труды

К величайшему сожалению, объективная истина в уголовном процессе и ориентация правоприменительной практики на ее установление оказались невостребованными. В УПК РФ она вообще не упомянута. Некоторые его разработчики вообще считают поиск истины в правосудии химерой [18] Именно так заявила одна из руководителей группы разработчиков УПК Е. Б. Мизулина в прямом эфире «Пресс клуба» (12 июня 2002 г.): «Поиск истины в правосудии – химера». . Но ведь только при условии установления истины по уголовному делу может быть опровергнута презумпция невиновности обвиняемого (подсудимого). Истина, обнаружение которой является предметом усилий следствия и суда, состоит в полном и точном соответствии действительности выводов следствия и суда об обстоятельствах рассматриваемого уголовного дела, о виновности или невиновности привлеченных к уголовной ответственности лиц [19] См.: Строгович М. С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955. .

Ревизия этого положения, реставрация давно уже развенчанной позиции, согласно которой юридическое познание носит вероятностный характер, – дело весьма небезобидное.

Если объективную истину заменяет вероятность совершения преступления обвиняемым, то это не что иное, как просто подозрение. Как же это соотносится с позицией разработчиков УПК РФ о необходимости всемерной защиты прав, свобод и законных интересов обвиняемых? О какой научной обоснованности закона здесь можно говорить?

Установление истины по делу означает, что совершенное преступление раскрыто и преступник изобличен. Эта истина означает также, что невиновный человек, на которого необоснованно было возведено обвинение в совершении преступления, оправдан, его доброе имя восстановлено.

Англо-американская доктрина уголовного судопроизводства, некритически воспринятая разработчиками проекта УПК РФ, вообще снимает вопрос о возможности установления истины в ходе производства по уголовным делам [20] См., например: Махов В. Н., Пешков М. А. Юристы США о целях уголовного процесса США // Право и политика. 2001. № 5. С. 66. . По мнению сторонников этой доктрины, достижение объективной истины в уголовном процессе исключено. Может быть установлена лишь так называемая юридическая (процессуальная) истина, основанием которой является не постижение объективной реальности, а «определение победителя в судебном споре» [21] Там же. . «Цели юриста состоят в выигрыше борьбы, а не в оказании помощи суду в установлении фактов» [22] Cases and Comments on Criminal Procedure / Ed. by J. B. Haddat. 4 th ed. N.Y., 1977. P. 24. Пит. по: Право и политика. 2001. № 5. С. 67. . Исходя из этого, очевидно, и судья может принимать решение вопреки фактам.

Как справедливо отмечает Б. Т. Безлепкин, «уголовный процесс – это не только состязание сторон. Он, прежде всего, применяемое на основе принципа публичности оружие государства в его противостоянии с преступностью, причем в своем роде – оружие единственное. Только применяя его, правоохранительные органы государства раскрывают преступления, т. е. посредством доказывания по специальным, тщательно выверенным колоссальным опытом человечества правилам устанавливают наличие события преступления или его отсутствие, фактические обстоятельства готовящегося совершаемого или уже совершенного преступления отвечают на вопрос, кто его виновно совершил, и лишь на этой основе создают предпосылки для решения тех задач, которые сформулированы в ст. 6 УПК» [23] Безлепкин Б. Т. Уголовный процесс России: Учебник. М., 2004. С. 84. . Только при таких условиях права потерпевшего получат надлежащую защиту, а невиновное лицо не подвергнется незаконному и необоснованному обвинению и осуждению. Ограничение назначения уголовного судопроизводства лишь решением задач, сформулированных в ст. 6 УПК РФ (несмотря на их бесспорную важность!), означает извращение истинного содержания публичных интересов в рассматриваемой сфере.

Такой подход явно противоречит традициям отечественного уголовного судопроизводства, да и государств континентальной Европы. Еще Устав уголовного судопроизводства в дореволюционной России (ст. 613) предписывал судье, председательствовавшему при разбирательстве уголовного дела, направлять «ход дела к тому порядку, который способствует раскрытию истины». Термин «установление истины» содержался и в ст. 89, 243 УПК РСФСР 1960 г. Установление истины в уголовном процессе – это его движущее начало, основополагающий принцип. Именно в истине – квинтэссенция правосудия.

Отрицая данный принцип, разработчики проекта УПК РФ, по сути дела, солидаризировались с давно развенчанной позицией известного идеолога и практика массовых сталинских репрессий А. Я. Вышинского, который в 1937 г. писал, что условия судебной деятельности ставят судью перед необходимостью решать вопрос с точки зрения установления максимальной вероятности тех или иных фактов, подлежащих оценке [24] См.: Вышинский А. Я. Проблемы оценки доказательств в советском процессе // Проблемы уголовной политики. Кн. IV. М., 1937. С. 20. .

Главный аргумент, выдвигаемый противниками установления истины как цели уголовного судопроизводства, состоит в том, что в данном случае оправдание подсудимого за недоказанностью в совершении преступления якобы будет рассматриваться как брак в работе суда. Поэтому, мол, в России, в отличие от других цивилизованных стран, так ничтожно мала доля оправдательных приговоров [25] См., например: Овсянников В. В., Овсянников И. В. Истина перестала быть критерием, и это хорошо // Закон. 2004. № 4. . Все это более чем странно. Получается, что требование всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела (ст. 20 УПК РСФСР), на котором зиждется истина в уголовном судопроизводстве, ведет к вынесению несправедливых приговоров, к нарушениям законности. Здесь все поставлено с ног на голову.

Подвергаются критике непреложные постулаты, выстраданные на протяжении всей драматической истории отечественного судопроизводства. Например, такое утверждение корифея процессуальной науки М. С. Строговича: «Если истина по уголовному делу не найдена, если преступление не раскрыто и преступник не изобличен… – это значит, что следствие и суд не справились со своей задачей» [26] Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. М., 1968. С. 329. . По мнению названных критиков, такое требование ведет к серьезным негативным последствиям в сфере правоохранительной деятельности (нарушения в регистрации и учете преступлений, фальсификация показателей, их раскрываемости и др.), не способствует независимости суда и состязательности процесса [27] См.: Овсянников В. С, Овсянников И. В. Цели сторон как субъектов доказывания в состязательном уголовном судопроизводстве//Закон. 2004. № 11. С. 92, 93. . По их мнению, вместо категории «истинность» в уголовно-процессуальной науке целесообразнее использовать категории «достоверность», «вероятность» («высоковероятная», «маловероятная») и проч. [28] Там же. С. 94. Все это, конечно, не способствует укреплению авторитета и эффективности правосудия. В этой связи весьма своевременным и научно обоснованным было бы на законодательном уровне воспроизвести формулировку задач уголовного судопроизводства, содержавшуюся в ч. 1 ст. 2 УПК РСФСР, а именно: «Быстрое и полное раскрытие преступлений, обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден». Хотелось бы знать, чем опорочила себя эта формулировка, как на доктринальном, так и на правоприменительном уровне?