Александр Кирпичников - Российская коррупция

Взятка как способ затыкания дыр планирования, а иногда единственная к тому возможность, довольно широко применялась и на местах. Юридический состав взяточничества обязательно требует личного интереса взяткодателя. Но сложилась практика передачи взяток в интересах производства, когда личный интерес дающего отодвигался на второй план и не был прямым. Судебная практика, толкуя закон, выработала термин «взятка в ложно понимаемых интересах государства». Тем самым как бы официально признавалось, что коррупция стала одним из средств управления народным хозяйством.

Взятки в интересах предприятий давались из необъятного кармана «хозяина» – государства. Исследования прошедших через суды дел, которые я провел в 70-х годах, показали, что 85 процентов всех сумм, переданных в качестве взяток, были изъяты из государственных средств. Но, крадя миллионы, чиновники приносили вред на многие миллиарды. Грандиозные великие стройки и тому подобные проекты, нередко хорошо «подмазанные» заинтересованными лицами, внесли свой немалый вклад в разрушение экономики страны и оставили высушенный Арал, гибель рыбы в Волге и Азовском море и многое другое, что в конечном счете и ускорило конец режима.

Хотя толкачи и смазывали наличными неповоротливую машину коммунистической экономики, она не могла удовлетворить реальные потребности общества, и буквально во всех сферах жизни установились теневые отношения. Промышленность из специально создаваемых излишков сырья выпускала «левую», то есть неучтенную, продукцию, торговая сеть реализовывала «левый» товар, шоферы продавали «налево» транспортные услуги, крестьянин уклонялся от работы в колхозе и торговал плодами приусадебного участка, партийные, госплановские, министерские и прочие чиновники за взятки распределяли сырье, материалы, права на поставки и заодно торговали должностями, дававшими возможность такой торговли, милицейские начальники и прокуроры обеспечивали прикрытие теневой экономики. Разумеется, за взятки. Постепенно теневые отношения стали играть настолько важную роль, что без нее экономика вообще не могла функционировать. Пробуксовка плановой системы показала, что она не в состоянии распространить свое влияние на все сферы жизни, и чем дальше, тем больше государство вынуждено было отпускать вожжи управления обществом.

В послесталинское время скрывать все это стало значительно труднее. Некоторое размораживание общественных отношений, так называемая оттепель, обнажило широкое распространение взяточничества и зараженность им карательных структур. Никакая теневая экономика, а она всегда составляла значительную часть экономического потенциала страны, не могла бы существовать, если бы карательные органы, официально называемые правоохранительными, не оберегали ее и не были составным элементом ее организации. Это прежде всего относилось к милиции и особенно к ее подразделениям, предназначеным для борьбы с экономическими преступлениями.

Эта специфическая структура была коррумпирована сверху донизу и, выявляя мелких расхитителей и спекулянтов, охраняла организованную хозяйственную преступность, или, иначе говоря, теневую экономику. Уголовные дела показали, что не только милиция, но прокуратура и суд также поражены взяточничеством. В 1961 году было раскрыто организованное взяточничество в Московском областном суде, московских городской и областной прокуратурах. В областной прокуратуре почти весь следственный аппарат во главе с начальником следственного отдела оказался замешанным во взяточничестве.

Возникающие то в одном конце страны, то в другом дела о взяточничестве и хищениях государственного имущества подрывали миф о ликвидации преступности, сеяли сомнение в скорой победе коммунизма, срок наступления которого XXII съезд КПСС, состоявшийся в 1961 году, определил через двадцать лет. Глава партии Никита Хрущев пообещал народу жизнь в земном раю и не мог смириться с тем, что какие-то воры и взяточники не пустят его в Эдем. Он решил покончить с казнокрадством и взяточничеством одним решительным, можно сказать, петровско-ленинским ударом. Была введена смертная казнь за хищения социалистической собственности в особо крупных размерах и валютные операции, а затем, в июле 1962 года, и за получение взятки.

Партия была сердцевиной государства, и всем должностным лицам, занимавшим хоть мало-мальски ответственное положение, необходимо было состоять в ней. Поэтому неудивительно, что больше половины привлеченных за получение взяток чиновников были членами КПСС. «Система не оставляла шанса быть честным. Мало кто в нашем обществе не брал и не давал, таких считали за дураков», – публично признавался, дураком себя не считавший президент мятежной Чечни Джохар Дудаев.

Если на севере и в центре России, на Урале, в Сибири иерархическая система взяток прочно опутала государственную торговлю, строительство и другие отрасли хозяйства, милицию, лишь частично затрагивая партаппарат, суды и прокуратуру, то в южных республиках эта система была всеобщей. Там все должности – секретарей парткомов, милицейских начальников, прокуроров и судей всех уровней, хозяйственных руководителей – имели свою цену и покупались. Назначение на должность без взятки было практически невозможным. Купивший себе должность чиновник старался как можно быстрее возместить свои затраты. Существовала даже взяточная такса на приобретение партбилетов. Русские представители центра – вторые секретари ЦК компартий республик, обкомов, первые заместители республиканских и областных прокуроров, министров внутренних дел республик или вписывались в систему или ей не препятствовали да и не могли бы это сделать даже при желании.

Отставной заместитель председателя КГБ СССР Филипп Бобков в своей книге «КГБ и власть» приводит ответ первого секретаря ЦК компартии Азербайджана Гейдара Алиева на его вопрос об успехах в борьбе со взяточничеством: «Гарантировать могу только одно – в ЦК партии Азербайджана взяток не берут».

Однако дело обстояло совсем не так радужно даже в самом высоком органе управления. Вот что рассказал мне ответственный работник российской прокуратуры Николай Сироткин, работавший при Алиеве первым заместителем прокурора Азербайджана:

– Как-то в ЦК компартии республики приехал инспектор ЦК КПСС. Совершенно случайно он открыл дверь в кабинет одного из секретарей ЦК, и перед ним предстала драматическая картина: хозяин кабинета бил по лицу пачкой денежных купюр стоявшего навытяжку человека и что-то возбужденно выкрикивал по-азербайджански. Увидев московского гостя, секретарь ЦК перешел на русский: «Негодяй посмел предложить взятку!» Составили акт, изъяли пять тысяч рублей. Взяткодатель, а это был первый секретарь одного из бакинских райкомов, признал свою вину, был арестован и осужден. Но сидел он недолго, его списали по болезни и после освобождения снова включили в номенклатуру – дали ответственную хозяйственную должность. Истину же я узнал позже: гнев секретаря ЦК вызвала не взятка, а ее малый размер – вдвое меньше положенного. Но он оценил готовность подчиненного принести себя в жертву обстоятельствам и не оставил его своими заботами после суда.