Арон Трайнин - Избранные труды

Во-первых, имеется ряд диспозиций, на площади которых находят место не один, а два и более составов. Так, например, диспозиция ст. 111 УК РСФСР охватывает два состава: бездействие власти и халатность, диспозиция ст. 139 УК РСФСР – два состава: убийство с превышением пределов необходимой обороны и неосторожное убийство.

Во-вторых, возможны случаи, когда диспозиция хотя и предусматривает всего один состав, но состав этот не занимает всей ее «площади»; состав не заполняет диспозиции; в диспозиции оказываются помещенными не только элементы состава, но и иные, характеризующие данное преступление признаки. Так, содержащееся в диспозиции ст. 128-а УК РСФСР указание, что выпуск недоброкачественной продукции равносилен вредительству, не может быть признан элементом состава ст. 128-а УК РСФСР, а является общеполитической характеристикой этого преступления. Равным образом и другого рода указание, например, указание на условия наказуемости, содержащееся в диспозиции ст. 131 УК РСФСР, предусматривающей злонамеренное неисполнение договоров («если при рассмотрении дела в порядке гражданского судопроизводства обнаружен злонамеренный характер»), не может быть отнесено к элементам состава ст. 131 УК РСФСР, а является лишь условием наказуемости злостного неисполнения договоров. Именно потому, что условия наказуемости не являются элементами состава, они легко могут быть из диспозиции перенесены в санкцию. Так, ст. 74 УК РСФСР 1926 г., каравшая менее опасное хулиганство лишением свободы на срок до трех месяцев, содержала указание на условия наказуемости не в диспозиции, а в санкции: «если до возбуждения уголовного преследования на совершившего указанные действия не было наложено административного взыскания».

Рядом с отмеченными случаями, когда диспозиция шире состава, весьма многочисленны случаи противоположного значения, когда диспозиция всех элементов состава не вмещает, когда диспозиция, следовательно, уже состава. Так, весьма часто диспозиция не содержит, как подробнее указано было выше, указаний на объект преступления, хотя, бесспорно, состав преступления без элемента, характеризующего объект посягательства, – немыслим. Равным образом весьма часто отсутствуют в диспозиции указания определенного последствия. Даже в тех случаях, где последствие является общепризнанным элементом состава данного преступления (в так называемых «материальных» преступлениях), оно не всегда прямо выражено в диспозиции. Нет в диспозиции обычно указаний на причинную связь как элемент состава, объективно связывающий действие с его результатом. Даже о форме вины как элементе состава диспозиция, как подробно было развито выше, не всегда упоминает. Так, ст. 59 8УК РСФСР не говорит об умышленной подделке денег и т. д. Во всех этих случаях не отраженные в диспозиции элементы состава должны быть восполнены путем правильного истолкования мысли и слов закона (так, самые понятия «похищение», «подделка» содержат указание на умысел и т. д.).

Наконец, в некоторых случаях отдельные элементы состава (обычно элементы, характеризующие большую или меньшую общественную опасность данного преступления) оказываются перенесенными в санкцию.

Так, санкция ст. 59 9повышает наказание за контрабанду до расстрела «при особо отягчающих обстоятельствах». Совершенно очевидно, что здесь речь идет о контрабанде, совершенной при особо отягчающих обстоятельствах, то есть по существу о признаках, повышающих общественную опасность преступного действия [144] Необходимо иметь в виду, что указание закона на контрабанду «при особо отягчающих обстоятельствах» означает указание на более общественно опасный вид контрабанды. В этом отношении смысл ст. 599 УК РСФСР совершенно бесспорен. То обстоятельство, что закон не описывает конкретно признаков (объективных или субъективных) более опасной контрабанды, а предоставляет решение этого вопроса суду, не меняет правовой природы вводимого законом признака «при особо отягчающих обстоятельствах» как одного из элементов состава квалифицированной контрабанды. . В ст. 59 3вУК РСФСР закон выделяет более опасный род преступления в особую, третью часть – нарушение дисциплины на транспорте, носящее «явно злостный характер».

Таким образом, было бы глубоким заблуждением всегда и для всех случаев рассматривать диспозицию как единственный источник распознавания состава или как источник распознавания одного-единственного состава, – порой нужна тщательная аналитическая работа, чтобы из текста диспозиции построить предусмотренный советским законом состав преступления.

Вопрос об аналогии является спорным в теории социалистического уголовного права. Он вызывает значительные трудности и на практике. К сожалению, дискуссия об аналогии и ее значении в системе советского уголовного права ведется вне связи с общим учением о составе преступления. В этом – источник многих теоретических заблуждений и нередких судебных ошибок.

Основная теоретическая проблема, связанная с решением вопроса об аналогии, заключается в следующем.

Общественно опасное действие, которое уголовным законом прямо не предусмотрено и к которому поэтому уголовный закон должен быть применен по аналогии, не может содержать всех элементов состава описанного в законе преступления. Если бы общественно опасное действие содержало все эти элементы, отпала бы всякая нужда в аналогии: при наличии всех элементов следовало бы применить статью, непосредственно предусматривающую соответственный состав преступления. Именно таков смысл ограничительного условия, указанного в законе: аналогия допустима лишь в том случае, «если то или иное общественно опасное действие прямо не предусмотрено настоящим кодексом» (ст. 16 УК РСФСР). Отсюда необходимо сделать следующий общий вывод: в действии, к которому уголовно-правовая норма должна быть применена по аналогии, всегда отсутствует один из элементов , необходимых для наличия состава предусмотренного законом преступления. Именно этот отсутствующий элемент состава восполняется при помощи аналогии.

Последовательно возникает другой, весьма существенный вопрос: отсутствие ли любого из элементов состава может быть восполнено путем аналогии или, напротив, только отсутствие определенного круга и значения элементов? На этот вопрос должен быть дан совершенно определенный ответ: ст. 16 УК РСФСР не является тем магическим средством, при помощи которого может быть восполнен любой из элементов состава, предусмотренный уголовным законом. Действительно, если бы аналогия была способна восполнять любые отсутствующие в данном общественно опасном действии элементы состава, то по существу вся проблема состава преступления – и в ее теоретическом, и в ее практическом значениях – потеряла бы смысл: любое действие можно было бы при помощи аналогии квалифицировать по любой статье. Так, можно было бы судить за должностное преступление по ст. 58 7УК РСФСР, восполнив недостающий контрреволюционный умысел ссылкой на аналогию – ст. 16 УК РСФСР; или судить по ст. 136 УК РСФСР за оконченное убийство, нанесшее тяжкое телесное повреждение, восполнив при помощи той же ст. 16 УК РСФСР отсутствующее последствие – наступление смерти и т. д.