Зинур Зинатуллин - Избранные труды. Том II

Необходимо отметить, что ни один из названных фактов – не преступление и не часть преступления. Если под преступлением понимать общественно опасное действие или бездействие, то его последствия сами по себе не устанавливают факта преступления, так как аналогичные последствия могут быть, например, от несчастного случая. Вообще все перечисленное может быть воспринято как последствия преступления или продукты преступного посягательства только лишь путем допроса потерпевшего, свидетеля, осмотра, освидетельствования и других процессуальных актов.

«Специфика непосредственного знания, полученного посредством чувственного созерцания, заключается в прямом усмотрении истины без последующего доказательства» [19] В мире научной интуиции. М., 1978. С. 140. . Такой подход является вполне правильным и даже необходим в познании, к примеру, явлений естественного мира (природы и т. д.). Что же касается социальных явлений, тем более связанных с решением человеческих судеб, то одна лишь ориентация на возможность познания каких-то обстоятельств исследуемого уголовного дела на основе только непосредственного познания чревата очень серьезными негативными последствиями, вплоть до осуждения невиновного. К тому же вынесение любого процессуального решения не на доказательствах, а лишь на основе чувственного восприятия фактов, являющихся лишь первой ступенью познаний реального мира, не согласуется ни с законом, требующим доказывания обстоятельств уголовного дела (ст. 73, 401, 434 и др. УПК РФ), ни с судебно-следственной практикой. В соответствии со ст. 297 УПК РФ и постановлением № 1 Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. «О судебном приговоре» «приговор может быть основан только на тех доказательствах, которые были непосредственно использованы в судебном заседании». Доказанность выдвигаемого положения предполагает его обоснованность, подтверждение его доказательствами. Никакое непосредственное чувственное восприятие не может означать познания этого факта имевшим место в действительности до тех пор, пока оно не будет доказано предусмотренными в законе средствами и способами и в установленной законом процессуальной форме. Чувственное восприятие неотделимо от мышления, это практически синхронные явления. Но в силу того что их предметом являются не любые факты вообще, а те, что органически связаны с совершением преступления, то и происходить они должны в рамках уголовного процесса с отражением их результатов в соответствующих процессуальных документах (в противном случае такие результаты не будут иметь юридического значения). Как правильно отмечает М.М. Михеенко, «с помощью непроцессуального познания нельзя полностью установить ни одного из обстоятельств, входящих в предмет доказывания по делу. Каждое из таких обстоятельств, всю их совокупность и тем самым истину по делу можно установить только с помощью рационального познания, мышления, поэтому в целом уголовно-процессуальное доказывание является опосредованным познанием» [20] Михеенко М.М. Доказывание в советском уголовном процессе. Киев, 1984. С. 8. .

Знания об обстоятельствах и фактах, подлежащих установлению по уголовному делу, и об их существе всегда приобретаются только при помощи определенных средств, облеченных в предусмотренную законом уголовно-процессуальную форму, а именно посредством доказательств, полученных из перечисленных в ст. 76–84 УПК РФ источников, в результате производства предусмотренных ст. 86 УПК РФ процессуальных действий.

Познание обстоятельств совершенного преступления и установление по делу объективной истины осуществляется путем уголовно-процессуального доказывания. Последнее носит исследовательский характер, и в нем, как отмечалось, органически сливаются две стороны процесса познания – мыслительная, с присущими ей логическими и психологическими свойствами, и практическая, основанная на предусмотренных законом процессуальных действиях.

Соотношения между отмеченными сторонами процесса познания могут меняться, но в конечном счете они всегда переплетаются и выступают в ходе уголовно-процессуального доказывания в виде единого целого. Действительно, на практике сама необходимость в проведении какого-либо процессуального действия вызывает вначале определенную мыслительную работу, но любая мыслительная деятельность получает свое юридическое значение только при условии выражения ее вовне, когда совершается должный правоприменительный акт. «Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, я вступаю в сферу, подвластную законодателю», – указывал К. Маркс [21] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. T. 1. С. 14. . В сказанном проявляется и такой характерный для уголовно-процессуального доказывания признак, как его нормативное регламентирование. В УПК РФ, например, мы находим целый ряд правовых норм, указывающих на цели и задачи доказывания (ст. 6, 73, 74), а также регулирующих процесс собирания, проверки и оценки доказательств (ст. 85–90). Сюда же относятся и нормы, закрепляющие принципы уголовного процесса (ст. 7-19, 20), полномочия субъектов уголовно-процессуальной деятельности, и нормы, регламентирующие порядок проведения следственных действий, и т. д. Из сказанного нетрудно сделать вывод о том, что уголовно-процессуальное доказывание представляет собой правовую деятельность.

А.Р. Ратинов считает, что «доказывание не исчерпывает путей познания в уголовном судопроизводстве» [22] Теория доказательств в советском уголовном процессе / Под ред. Н.В. Жогина. М., 1973. С. 290. . Да, отдельные знания, относящиеся к расследуемому (разрешаемому) уголовному делу, могут быть получены и непроцессуальным путем, из непроцессуальных источников (например, из сообщений прессы, в результате оперативно-розыскной деятельности органов дознания, частной детективной деятельности) и зафиксированы в непроцессуальной форме, но такая информация носит лишь сугубо ориентирующий характер. В качестве доказательств по конкретному уголовному делу она не может и не должна использоваться. Фактические данные, которые могут выступать в качестве доказательств по расследуемому уголовному делу, должны, как об этом будет сказано ниже, отвечать определенным требованиям, иметь специфические качественные свойства, в том числе и то, что они должны быть получены только из предусмотренных законом источников. Оперативно-розыскная деятельность среди них не значится. Полученная в результате такой деятельности информация может иметь доказательственное значение (стать доказательством) лишь при ее облечении в соответствующую процессуальную форму (вещественное доказательство, процессуальный документ, показания определенного участника уголовного процесса). Вне правового регулирования, вне процессуальной формы уголовно-процессуального доказывания нет и быть не может.