Юрий Пуздрач - История российского конституционализма IX–XX веков

Стремление Андрея к абсолютной власти не могло нравиться, оно даже отмечается современниками как нечто не вполне обычное. Поэтому в данном случае говорить о подлинном, зрелом стремлении к абсолютизму еще рано, «феодальная демократия» Рюриковичей еще достаточно крепка. [100] Рюриковичи, невзирая на все свои распри и конфликты, кажется, все же ощущали себя единым, избранным родом, имеющим своеобразный «кодекс чести». Несмотря на «родовое право», все они были своеобразными демократами, т. е. в определенном смысле все потомки Рюрика были равны между собой, а отличие «великий князь» было чем-то вроде почетного звания, право на которое относительно легко захватывалось и так же легко утрачивалось. По-видимому, причина была проста: звание «великий князь» не несло с собой большей власти (см.: Там же. С. 109–110).

В 1174 г., после убийства Андрея Боголюбского, собрался съезд дружинников, чтобы решить, кого именно пригласить на княжение. Когда же князья не захотели согласиться с принятым решением и договорились между собой по-своему, дружина категорически пресекла попытку посягнуть на сие право выбора. [101] См.: Юрганов А. Л. У истоков деспотизма. С. 38. Этот факт указывает на влияние дружинных обычаев равенства, [102] Первые Рюриковичи, как и все норманны, – люди дружины, люди корпоративного воинского союза, объединения; завоевание – их работа. Правителя окружают не родичи, а приближенные богатыри – дружина (см.: Гринберг Ф. Рюриковичи… С. 45–46). силу и относительную зависимость князя от дружинников.

Итак, на пути к самодержавию достаточно ясно обозначились три противостоящие стремлению отдельных князей силы: многочисленные конкурирующие между собой Рюриковичи, церковь и дружинники, ставшие затем боярами.

Михаил Юрьевич, брат Андрея Боголюбского, князь Киевский, Торческий и Переяславский, путем столкновения интересов города и пригородов пытался освободиться от влияния городского веча, привыкшего решать дела помимо князя и, видимо, имел в этом некоторый успех. [103] См.: Соловьев С. М. Соч. Т. 2. С. 535.

«Тотчас по смерти Михайловой владимирцы вышли перед Золотые ворота и, помня старую присягу свою Юрию Долгорукому, целовали крест Всеволоду Юрьевичу и детям его… значит, не боятся переходить по наследству от отца к сыновьям, не думают о праве выбирать князя». [104] Там же. С. 536. Кроме того, Всеволод, вслед за Мономахом, назван летописцем также великим князем, при этом звание это писалось вслед имени, как бы подчеркивая его отличие пока еще только от другого Всеволода, князя Рязанского. [105] Там же. С. 8–9. Налицо усердие летописца, понявшего желание князя возвыситься над другими. [106] Кроме того, многие историки пишут – и с этим трудно не согласиться – о том, что Рюриковичи через своих доверенных лиц духовного сословия контролировали летописание. Видимо, существовала не только цензура, но и практика заказов описания событий в определенном историческом ключе. Летописи становились ценными книгами, достоянием семьи, и передавались по наследству, чтобы в будущем с помощью той или иной записи можно было обосновать право или определенные притязания (см.: Гринберг Ф. Рюриковичи… С. 159–160.

Таким образом, Андрей, Михаил и Всеволод пытались создать сильный политический центр, претендующий на руководящую роль во всей системе русских земель-княжений. [107] См.: Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. Лекции по истории Древней Руси. М., 1993. С. 91.

Следующую попытку, после детей Юрия Долгорукого, предпринял внук его Ярослав II Всеволодович, который попытался соединить отчинный раздел земель с сохранением единства в форме старейшинства, связанного с одним столом. [108] Это единство пало по смерти Александра Ярославича, но московские князья, на фундаменте все того же семейного владения, создали здание новой государственности, осуществили на иных началах завет единения всей земли, унаследованной от киевского старейшинства и попыток Юрьевичей подвести под него земское основание (см.: Там же. С. 132). Кроме того, именно он в 1243 г., первым из русских князей, отправился в Орду и лично объявил о покорности хану Батыю. Батый принял Ярослава с уважением и назвал Главой всех князей российских: «Будь ты старший между князьями в русском народе». [109] См.: Соловьев С. М. Соч. Т. 2. С. 146.

И, наконец, добился возвышения над остальными князьями Дмитрий Донской, который, кажется, первым почувствовал, что при общении с Богом более не нуждается в посредниках. Это было связано с тем, что Киевская митрополия перестала быть единой, чем и воспользовался князь, который стал постепенно отстранять церковь от реальной власти. В дальнейшем это приведет к тому, что религия, претендовавшая на статус всемирной, станет просто государственной. Дмитрий же в конце жизни оставил духовное завещание, в котором впервые без разрешения татар передал Великое княжение Василию I, своему старшему сыну, как свою вотчину.

Именно с именем Дмитрия Донского [110] Кроме того, Дмитрий, обосновывая свои притязания, ссылался и на золотой пояс, то есть материальную реалию власти. Отдавая свою дочь Евдокию замуж за Дмитрия, суздальский князь Дмитрий Константинович передал его в качестве приданого Дмитрию Донскому. Золотой пояс символизировал право на Великое княжение Владимирское, и когда-то его ношение означало еще право на Великий стол киевский. связано создание православного самодержавия как нового вида политической власти на Руси.

Василий I, в свою очередь, обратил взор на боярство; Дума при нем отличалась относительной «молодостью», из ее состава великий князь вывел старых бояр и советовался с молодыми: видимо, с молодыми было легче договориться, они острее чувствовали авторитет царя.

Кроме того, Василий I так жестко обошелся с удельными князьями, что ни один из них не смог вмешаться в борьбу за великое княжение. [111] После чего продолжающаяся относительная независимость удельных князей от центральной власти вызывала постоянную подозрительность правительства, которое очень внимательно следило за всеми попытками князей проявить самостоятельность.

Однако настоящий прорыв на пути к единодержавию делает Иван III. В послании на Угру ростовского епископа Вассиана титулы Ивана III и Ахмета уравниваются. Обращаясь к великому князю, Вассиан величает его «царем», «благоверным», «христолюбивым» и, что особенно интересно, Богом «венчанным» и Богом «утвержденным», в то время как Ахмет не сразу назван «царем». [112] Надо сказать, что ранее ни у кого сомнений в этом не было и русские постоянно именовали татарских ханов царями. Вассиан сомневался в законной силе царского сана правителя Золотой Орды: может ли «богоборец» быть «царем»? [113] См.: Юрганов А. П. У истоков деспотизма. С. 71.