Юрий Пуздрач - История российского конституционализма IX–XX веков

Думаю, что первоначально русское общество соотносило слово «царь» не с константинопольским цесарем, а с ханом Золотой Орды. Дело в том, что в современном русском языке слово «цесарь» употребляется крайне редко, а если и употребляется, то в значении «царь». Однако в древнерусском языке встречаются оба слова. А. Курбский в «Истории о великом князе Московском», по-видимому, вполне сознательно называет главу священной Римской империи цесарем христианским, татарского хана – царем татарским, а московского великого князя – царем. Поэтому можно предположить, что цесарь и царь – не синонимы. Представляется, что А. Курбский не просто ставил положение цесаря выше, но и четко определял истоки происхождения русского царства.

В 1493 г. Иоанн III Васильевич, великий князь московский, принимает титул государя всея Руси [114] Это название не употреблялось в сношениях с литовским двором до времен Ивана III (см.: Соловьев С. М. Соч. Т. 2. С. 141). , известный с времен Ивана Калиты, [115] Название «великий князь всея Руси» впервые встречается в грамотах Иоанна Калиты (Там же. С. 141). время от времени называет себя царем [116] Царским титулом величали себя только византийские императоры, а с 1265 г. им пользовались ханы Золотой Орды. Иван IV Грозный в 1547 г., после завоевания Казани, Астрахани и Сибири, узаконил этот обычай и венчался на царство в шапке Мономаха. По-видимому, с монголами связан и титул «белого царя», во всяком случае, он ассоциируется с «белой костью» – понятием, олицетворяющим род потомков Чингисхана. и принимает в качестве своего герба двуглавый императорский орел последнего византийского императора.

С XV в. к перечисленным титулам прибавляется формула «Божиею милостию», которая указывает на теократический источник власти. [117] В 451 г. впервые в истории император Маркиан был венчан на царство константинопольским патриархом. В дальнейшем обряд венчания на царство (коронация), родившийся в Византии и ставший, по существу, политическим актом, был признан во всех государствах Европы. Тем самым официально предавалась забвению старинная практика вечевого избрания, укреплялись династические порядки передачи власти и косвенно подчеркивалось, что воля подданных не имеет никакого отношения к верховной власти. Однако требовалось более мощное ее обоснование, и в политической жизни Русского государства XVI в важное место стала занимать проблема разработки новой государственной идеологии, подчеркивающей особое значение и величие Московского государства. Совершенно естественно, что теоретической основой этой идеологии было религиозно-идеологическое творчество римских и византийских авторов, воспринимавшихся на Руси как истинные авторитеты, главным из которых являлся константинопольский патриарх, почитание его было незыблемо. После того как император направился к римскому папе и содействовал подписанию в 1439 г. церковной унии, по которой православная церковь должна подчиниться папе и принять латинское вероучение; после того, как в 1453 г. пал Константинополь и многие православные государства были завоеваны турками или стали вассалами султана, естественные препятствия для восприятия власти в ее византийской чистоте исчезли. Именно тогда стал возможным как разрыв с патриархом, так и формулирование самостоятельной идеологической позиции в вопросе истинного положения Москвы на политической карте Европы. В связи с этим митрополит Зосима, выдвигая идею «Москва – новый град Константина», [118] Впрочем, еще Иларион называл Киев третьим Иерусалимом, как бы предвосхищая идею «Москва – третий Рим» (Иларион. Слово о Законе и Благодати). говорит словами новозаветного пророчества: «Первые будут последними, а последние первыми».

Следовательно, назвав себя царем, Иван III определил иное, чем ранее, место России в ряду других государств. Тем самым он подчеркнул ее независимость и самоценность. [119] Так, Филофей, монах Елиазарова монастыря, пишет о Москве – третьем Риме, и возводит значение Московского государства до следующей формулы: «Два Рима пали, третий есть Москва, четвертому не быть» (Соловьев С. М. Соч. Т. 2. С. 340). В 1489 г., отказавшись от предложенного императором Фридрихом III королевского титула, Иван III заявил: «Мы, божьей милостью, государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, и постановление имеем от Бога, и как прежде его ни от кого не хотели, так и не хотим и теперь». [120] См.: Шмурло Е. Ф. История России. М., 1997. С. 156.

Религиозное освящение власти впервые совершил тот же Иван III, венчая на царство [121] Венчание на царство первоначально представляло собой возложение венца (короны) и барм. Со времен Федора Иоанновича к короне добавляется скипетр, при Василии Шуйском вводится новая регалия – держава, при Федоре Алексеевиче – облечение в порфиру и произнесение исповедания веры. В церковном отношении важнейшим актом было возложение барм, перед которым совершалось рукоположение, как и при посвящении в церковный сан. В государственном отношении главным было возложение венца и вручение скипетра и державы. Позже, в XVII в., обряд венчания сопровождался миропомазанием, что свойственно ритуалу крещения и символизирует наделение человека, в данном случае царя, божественной благодатью. Обряд венчания производился митрополитом, патриархом или собором иерархов (см.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Ростов-н/Д, 1995. С. 173). своего внука Дмитрия в 1498 г. [122] Кстати сказать, Русь заимствовала у Византии еще и достаточно вольное отношение к вопросу престолонаследия. Отсутствие точного закона о престолонаследии не раз ставило Византийскую империю, впрочем и Россию тоже, в крайне опасное положение. Однако, по мнению Ф. Успенского, именно эта неясность давала возможность прийти к власти самым способным государственным людям. Во всяком случае, Иван III после опалы Дмитрия благословил сына своего Василия самодержцем всея Руси. Полный титул Василия выглядел теперь следующим образом: «Великий государь, Божиею милостию Государь всея Руси и великий князь владимирский, московский, новгородский, псковский, смоленский, тверской, югорский, пермский, вятский, болгарский и иных, Государь и великий князь Новгорода Низовской земли и черниговский, и рязанский, и волоцкий, и ржевский, и бельский, и ростовский, и ярославский, и белозерский, и удорский, и обдорский, и бельский, и ростовский, и ярославский, и кондинский, и иных» (Соловьев С. М. Соч. Т. 2. С. 293). При коронации Дмитрия была впервые использована шапка Мономаха, которую якобы прислал император Константин IX Мономах своему зятю, сыну киевского князя Всеволоду. [123] Обсуждая титул «император», полученный русскими государями от Максимиллиана, императора Римского, капитан Маржерет замечает, что «они считают его не более величественным, чем тот, который они имеют, называясь Царь. Они называют императора Римского Цесарь, что произвели от Цезаря, а всех прочих государей – Король, в подражание полякам. Они говорят, что слово Царь находится в святых Писаниях. Отсюда они признают имя Царь более аутентичным, ибо Богу было угодно почтить Давида, Соломона и других, правивших домом Иуды и Израиля, а слова цесарь и король не что иное, как человеческое измышление». Если это так, то становится понятным название московского государя титулом «православный царь». Такое обращение к московским князьям, по-видимому, впервые документально зафиксировано 4 февраля 1498 г., когда митрополит во время обряда венчания на царство внука Ивана III, Дмитрия, приветствует Ивана следующими словами: «Божию милостию, радуйся и здравствуй, православный царь Иоанн, Великий князь, Самодержец всея Руси…» (см.: Полевой Н. История русского народа. М., 1993. С. 297). В этой истории нашла свое вещественное выражение идея исторической преемственности между Москвой и Византией. Материализация идеи произошла с цесаревной Софьей, [124] Иван III был женат вторым браком на племяннице византийского императора Константина XI. которая, будучи наследницей павшего византийского дома, перенесла его державные права в Москву, как в новый Царьград, где и разделила их со своим супругом. [125] См.: Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций. Т. 1. С. 436–437, 440. Надо сказать, что браки русских князей с греческими царевнами случались и ранее, однако свадьба Ивана III и Софьи Палеолог имеет совершенно иное значение. Освобождение Руси от татар совпало с падением Византии, отсюда совершенно естественно возникала мысль о правопреемстве. Вместе с религией и культурой новая суверенная власть Руси получала от Византии и внешние знаки ее величия – государственную обрядность и герб. [126] Справедливости ради необходимо сказать, что существует и несколько иное толкование происхождения государственного герба России. Помещая в 1497 г. на своей печати наряду с Георгием Победоносцем двуглавого орла, Иван III как бы подчеркивал свой высокий ранг и равенство с императором Священной Римской империи, гербом которой был также двуглавый орел.