Салман Дикаев - Террор, терроризм и преступления террористического характера

5. Масштабы и последствия. В период правления Ленина и Сталина масштабы бедствия были таковы, что одна шестая часть суши была охвачена пламенем революции и гражданской войны. Массовое доносительство усугубило разобщенность, что и вовсе исключило какую-либо возможность организованного сопротивления деспотии. А последствия выразились в невосполнимом уроне, нанесенном генофонду русской нации, его культуре и духовным устоям. Первая и Вторая мировые войны имели глобальные и ужасные последствия – сотни миллионов погибших, еще больше искалеченных, уничтоженные города, материальные, культурные и духовные ценности. Трудно себе представить, каким было бы человечество, если бы не было Первой и Второй мировых войн, Октябрьской революции и Гражданской войны в России.

Таким образом, террор имеет большие масштабы и катастрофические последствия для общества, государства и, наверное, для цивилизации.

Террористические акты и акты терроризма до сих пор не приводили к столь катастрофическим для человечества последствиям. Однако в современную ядерную эпоху уже и отдельный акт терроризма может иметь последствия, соизмеримые с последствиями террора. События в США 11 сентября, унесшие жизни около 3 тыс. человек, причинившие прямой ущерб в 4,5 млрд долларов США и приведшие к потере 7500 рабочих мест [62] Бомба для Блумбера // Московский комсомолец. 2002. 27 апр. , или газовая атака религиозной секты «Аум-Сенрике», от которой пострадало 5500 человек, показывают, что терроризм совершенствуется и вплотную подошел к наивысшим достижениям человеческой мысли. Об этом говорит хотя бы то, что в мире с каждым годом увеличивается количество краж радиоактивных материалов (в 1995 г. в мире было зафиксировано 169 случаев незаконных действий с ядерными материалами [63] Сильников М. В. Особо важным объектам – особо надежная защита // Защита и безопасность. 2002. № 3. ). В последнее время исследователи со все возрастающей тревогой говорят о новом виде терроризма – технологическом. Под ним понимают несанкционированное постороннее вмешательство в штатную деятельность потенциально опасных объектов техносферы. Но и в этом случае нельзя смешивать террор и терроризм, поскольку последний все равно лишен других признаков, присущих террору.

6. Законодательные основы осуществления преступлений. При формировании тоталитарной общественной системы в борьбе за сохранение, упрочение и распределение личной (диктаторской) или групповой (партийной) власти в государстве высшие должностные лица используют не только материальные, финансовые и иные ресурсы и государственные институты, но и право. Как отмечает П. А. Кабанов, использование норм права в интересах господствующей (правящей) партии или группы лиц характерно для всей истории советского государства [64] Кабанов П. А. Политическая преступность // Политический режим и преступность /Под ред. В. Н. Бурлакова, Ю. Н. Волкова, В. П. Сальникова. СПб., 2001. С. 240. . Сразу же после насильственного вооруженного захвата государственной власти в России большевиками было создано Советское правительство – Совет народных комиссаров, который 8 января 1918 г. юридически оформил принудительный труд «классовых врагов» [65] Криминология. Курс лекций / Под ред. В. Н. Бурлакова и др. СПб., 1995. С. 47. .

Появление в современной криминологической науке понятия «преступный закон», под которым понимается нормативный акт, хотя и принятый с соблюдением всех принятых в обществе процедур, но противоречащий праву и международно-правовым принципам (Д. А. Шестаков, С. Ф. Милюков) [66] Бурлаков В. Н., Гилинский Я. И., Шестаков Д. А. Российская криминология в конце XX столетия // Правоведение. 1999. № 3. С. 263. , позволяет выявлять случаи придания массовым политическим преступлениям законодательной основы. Но само понятие «преступный закон» должно пониматься шире и включать в себя как законы и подзаконные акты, так и ведомственные приказы, распоряжения, инструкции и т. д., в том числе и те, которые имеют гриф секретности, принятые национальными органами государственной власти.

Вряд ли корректно говорить о наличии или отсутствии каких-либо законных оснований для масштабных преступлений революционеров и контрреволюционеров в период революции, поскольку и те и другие, даже при наличии какой-то законодательной базы, позволяющей репрессии, действуют в экстремальных условиях, требующих «импровизации». После окончательной победы революционеров и окончания гражданской войны в России, казалось бы, необходимость в репрессиях отпала, но не тут-то было. Маховик репрессий только набирал обороты, и остановить его означало для большевиков поставить свою власть под угрозу свержения народными массами, осознавшими гибельность новой идеологии. Большевики, как и в свое время их французские коллеги, быстро это поняли и, осознанно или нет, в качестве единственного средства подчинения народа и насаждения новой идеологии выбрали внушение тотального страха перед властью. А это предполагало постоянное обоснование (и правовое и идеологическое) необходимости репрессий задачей построения «светлого будущего». Декларируемые принципы на самом деле выполняли роль «правового прикрытия» ответственности без вины.

Идеологической основой для придания законной силы массовым репрессиям, определяемым нами как террор, являлись сами революционная и фашистская теории. Основоположники марксизма допускали преобразование общества посредством насилия, не исключающего террор. Вывод о необходимости революционного террора делался на основании опыта революций XVIII–XIX вв. К. Маркс «с пониманием» относился к якобинскому террору, унесшему жизни сотен тысяч человек [67] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 299. . Анализируя причины поражения Парижской коммуны, К. Маркс пришел к выводу, что одной из причин ее поражения было то, что она была слишком «совестлива» по отношению к контрреволюционерам [68] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 33. С. 142. Следует отметить, что в 1870 г. в своем письме к К. Марксу Ф. Энгельс, отрицательно характеризуя якобинский террор, пишет: «Террор – это большей частью бесполезные жестокости, совершаемые ради собственного успокоения людьми, которые сами испытывают страх. Я убежден, что вина за господство террора в 1793 г. падает почти исключительно на перепуганных, выставляющих себя патриотами, буржуа, на мелких мещан, напускавших в штаны от страха и на шайку прохвостов, обделывавших свои делишки при терроре» (Соч. Т. 33. С. 45). . «При социалистической революции и установлении диктатуры пролетариата, – считал К. Маркс, – нужно сменить оружие критики на критику оружием» [69] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 422; Т. 6. С. 114. . «Революционное насилие, – считал он, – выполняет не только разрушительные, но и созидательные функции, является “повивальной бабкой” при рождении нового общества» [70] Там же. 2-е изд. Т. 23. С. 760–762. . «Революция есть, – писал Ф. Энгельс, – несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна. Революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков и пушек, то есть средств чрезвычайно авторитарных. И если победившая партия не хочет потерять плоды своих усилий, она должна удерживать свое господство посредством того страха, который внушает реакционерам ее оружие» [71] Там же. Т. 18. С. 305. .