Салман Дикаев - Террор, терроризм и преступления террористического характера

Еще в 1901 г. Ленин писал: «Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказываться от террора. Это – одно из военных действий, которое может быть вполне пригодно и даже необходимо в известный момент сражения, при известном состоянии войска и при известных условиях» [72] Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 5. С. 7. . Позже, в 1908 г., в работе «Уроки коммуны» Ленин обосновывает необходимость террора. Вот что он пишет о Парижской коммуне: «Две ошибки погубили плоды блестящей победы. Пролетариат остановился на полпути: вместо того, чтобы приступить к экспроприации экспроприаторов, он увлекся мечтами о водворении высшей справедливости в стране… Вторая ошибка – излишнее великодушие пролетариата: надо было истребить своих врагов, а он старался морально повлиять на них…» [73] Там же. Т. 16. С. 452. А за два месяца до захвата власти большевиками Ленин предупреждал своих сторонников: «Без смертной казни по отношению к эксплуататорам (т. е. помещикам и капиталистам) едва ли обойдется какое ни на есть революционное правительство». Напоминал, что «великие буржуазные революционеры Франции 125 лет тому назад сделали свою революцию великой посредством террора» [74] Там же. Т. 34. С. 174, 190–191. .

Взгляды основоположников марксизма эволюционировали. Многие директивы ЦК, на основании которых осуществлялся террор, носили секретный характер и были доступны лишь ограниченному числу организаторов преступлений. Но для широты размаха необходимо было включить в процесс истребления и рядовых граждан, которые могли бы доносить и выступать в качестве свидетелей. Для этого уже в УК РСФСР 1922 г. был введен целый ряд статей, образовавших ту нормативную базу, которая придала террору характер организованности, массовости, повсеместности и, главное, «законности». Законы 30–40-х годов не просто легализовали проведение репрессий, но и ввели в рамки «законности» преступную деятельность высших должностных лиц Советского государства, обеспечили их безнаказанность.

Если терроризм и террористические акты – это всегда преступления (и по национальному, и по международному законодательству), то террор до сих пор не нашел своего определения и, соответственно, отражения ни в национальном, ни в международном законодательстве. Выходит, если смотреть на проблему с юридической точки зрения, то такого рода преступной деятельности как бы и не существует, поскольку законодатель на ее счет пока еще не распорядился [75] Шестаков Д. А. Криминология, краткий курс: Преступность как свойство общества. СПб., 2001. С. 78. . В то же время известно, что от прямо не запрещенной опасной деятельности властей (террор периода Ленина и Сталина, экономический террор в России конца XX в.) население страдает несоизмеримо больше, нежели от терроризма, который законодательно признан преступным. Если причинение смерти, тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности одному человеку квалифицируется как то или иное преступление, то и гибель сотен тысяч людей в результате легкомысленных и безответственных решений государственных должностных лиц не должна оставаться безнаказанной [76] Русский философ Н. Бердяев писал, что «в политических убийствах, совершенных отдельными героями, в дуэлях в защите чести личность человеческая отдает и свою жизнь, отвечает за себя собою, а государство всегда безответственно по своей безличности. Убийство из «хаоса» рожденное невиннее, благороднее и совести нашей выносимее, чем убийство «по закону», холодное, зверское, рассудочно-мстительное» ( Бердяев Н. Казнь и убийство // Против смертной казни. М., 1906. С. 47). . Наверное, именно поэтому международное сообщество не может прийти к единому мнению в определении терроризма: ведь последнее предполагает определение террора и установление ответственности за него, что политически нецелесообразно для властвующих особ.

Как отмечалось, государство является субъектом не только террора, но и терроризма, и террористических актов. В тех случаях, когда за подобного рода преступления никто не привлекается к ответственности (например, за убийство президента США Кеннеди), есть основания подозревать в их совершении спецслужбы государства, реализующие политику лиц, находящихся у власти. Понятно, что доказать вину власти практически невозможно, поскольку доступ к документам, могущим послужить доказательством (если таковые вообще есть), имеет лишь очень ограниченное число лиц. Следовательно, и терроризм, и террористические акты криминализованы лишь постольку, поскольку они вредны для государства (или конкретной группы, находящейся у власти).

В научной литературе уголовные наказания в виде лишения свободы, ссылки, высылки и т. д., широко применявшиеся в период правления Сталина, зачастую рассматривают как равнозначные террору и репрессиям, не замечая наличия между ними существенной разницы.

Уголовные наказания представляют собой довольно строгую, фиксированную в законе категорию, обладающую такими устойчивыми признаками, как вид и размер, место и порядок отбытия и др. Подобная предопределенность диктует единообразие реализации уголовных наказаний в общегосударственном масштабе. Обладая элементами принудительности и кары, уголовное наказание, конечно, имеет общие черты с репрессией. Но «репрессии» – более широкое понятие, выходящее за нормированные рамки закона. Репрессии могут базироваться на административном произволе власти, оправдываться исключительностью положения, инициироваться просто властными предписаниями верховного правителя (монарха, генсека, президента и т. д.), не связанными с какими-либо законами [77] См.: Закон Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» № 1761-1 от 18 октября 1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 44. Ст. 1428. . Когда репрессии приобретают массовый характер и число жертв становится значительным, речь может идти о политике террора.

Понятие «терроризм» часто используется в паре с понятием «экстремизм». Первый опыт международного закрепления дефиниции «экстремизм» был предпринят в рамках Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г. В ней экстремизм определяется как «какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно на насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон» [78] Собрание законодательства Российской Федерации. 2003.13 окт. № 41. Ст. 3947. .