Александр Север - Как победить коррупцию

Работы по строительству железной дороги только начались, а Владимир Ленин уже требовал срочного вывоза, любыми путями нефти скопившихся на Эмбе.

Единственное транспортное средство в пустыне или заснеженной степи – верблюд. Подолгу не требует воды и пищи. Это «Ильичу» и понравилось. Кто-то предложил в Москве вывезти из Эмбы в Астрахань двести тысяч тонн нефти на верблюдах, причем немедленно – зимой. В январе 1920 года Ильич шлет в Казахстан телеграмму: «Приказываю ввести трудовую и гужевую повинность местного населения с частичной оплатой продуктами». А бойцам некогда победоносной армии Михаила Фрунзе приказали сопровождать обозы от мест добычи нефти до Астрахани. Караваны так и не дошли до пункта назначения. Кто-то доложил в центр – мол, верблюды не справились. Бураны, плохое состояние крестьянских подвод, бескормица, бездорожье, – все это помешало вывозу нефти так называемым гужем. Есть большое основание подозревать, что выделенные на транспортировку средства были просто расхищены руководством проекта и начальниками различных уровней.

Хотя это еще «цветочки». Основные хищения начались в 1920 году, когда Владимир Ленин, по предложению Юрия Ломоносова, принял решение финансировать стройку по необычной схеме. Выделить миллиард рублей наличными (при этом строители не представили сметы расходов), а в качестве отчета предоставить уже реализованный проект. При этом все материалы и продукты для строителей закупать на рынке. Хотя Совнарком запретил покупать что-либо на рынке. Рабоче-крестьянская инспекций (некий аналог современной Счетной палаты) попыталась возмутиться, но Владимир Ленин настоял на своем.

К концу 1920 года стройка начала буксовать и задыхаться. Тиф уносил по несколько сот человека в день. Вдоль трассы выставили охрану, потому что местные жители стали растаскивать шпалы на дрова. Рабочие вообще отказывались выходить на работу. Владимир Ленин послал руководителям «Алгембы» телеграмму: «Ясно, что тут саботаж или разгильдяйство. Обязательно пришлите мне архикратко, что заказано и что сделано, имя-отчество, фамилия каждого ответственного лица. Ленин». Стройка продолжала функционировать и весной 1921 года.

А теперь самое интересное. В апреле 1920 года Красная Армия освободила Грозный и Баку и терялся всякий смысл в строительстве этой железной дороги. Если бы она была построена, то перевозимая по ней нефть была бы каплей в море. А Владимир Ленин все продолжал требовать новые миллионы наличными.

Феликс Дзержинский поручил чекистам проверить Юрия Ломоносова. Уж очень все было похоже на коррупцию. Оперативное управление ВЧК отчитывается «железному Феликсу»:

«Инженер Ломоносов в Москве ведет роскошный образ жизни. Жена Ломоносова проживает в Стокгольме и работает в одном из банков. Ломоносов часто навещает ее, причем за государственный счет и в загранпоездках ни в чем себе не отказывает. Дети Ломоносова живут и учатся за границей».

Собранные чекистами сведения о руководителе «Алгембы» он выложил на заседании Политбюро. «Железный Феликс», видимо, был не в курсе особого статуса Юрия Ломоносова и выполняемых им конфиденциальных поручений лидеров большевиков. И крайне удивился, когда Политбюро вынесло свой вердикт: «Работа товарища Ломоносова носит в целом положительный характер» 40 40 Метлина Н. Загадки Алгембы. // [битая ссылка] http://www.pseudology.org/chtivo/ZagadkaAlgemby.htm. . Наивный Феликс Дзержинский не знал, что так руководители страны оценили деятельность чиновника по вывозу и размещению в заграничных банках личных сбережений – денег и драгоценностей. Ведь никто не задумывался, как Лев Троцкий мог пополнять свои счета в американских банках. Ведь в это время за рубеж он не выезжал. Некогда было.

С 1917 по 1926 год лесным хозяйством в Советской России руководил С. И. Либерман. У него типичная для чиновников его уровня биография. Родился на Украине в семье управляющего имением. После сдачи экзаменов на аттестат зрелости, С. И. Либерман уехал учиться в Австрию. В 1904 году познакомился со многими будущими лидерами Октябрьской революции. Тогда же он вернулся в Российскую империю. Поучаствовал в революционных событиях и чудом избежал ареста. А после 1905 года объективно оценив положение большевиков, предпочел «завязать» с политикой. По знакомству устроился на хорошо оплачиваемую должность в контору занимающуюся экспортом леса. В первое время ему платили 40 рублей в месяц. Столько же получал высококвалифицированный рабочий. А затем его доходы начали стремительно расти, и он стал специалистом по лесному хозяйству. Позднее он сам хвастливо напишет в своих мемуарах «Дела и люди (На советской стройке)» 41 41 Либерман С. И. Дела и люди. (На советской стройке). – Нью-Йорк, 1944. // электронная версия книги http://www.geocities.com/Paris/Palais/6854/liber/ :

«Через несколько лет я был уже директором ряда лесопромышленных предприятий, получал командировки за границу для изучения рынков Европы, был назначен членом Экспертной комиссии лесного департамента министерства земледелия по пересмотру и улучшению торгового договора с Германией, а накануне войны 1914 года стоял во главе трех крупных обществ…» 42 42 Либерман С. И. Дела и люди. (На советской стройке). [битая ссылка] http://www.geocities.com/Paris/Palais/6854/liber/lbr-91.html .

Он охотно предложил свои услуги сначала Временному правительству, а потом и большевикам – очень пригодились старые связи. В упоминавшихся выше мемуарах он признался, что продолжал считать себя меньшевиком, но при этом интересы страны для него якобы важнее собственных политических взглядов. Хотя это не помешало ему отправить жену и сына в Англию.

Чего не скажешь о собственных материальных выгодах. В марте 1920 года советская делегация поехала в Швецию закупать необходимую технику. А вот что было дальше… Предоставим слово самому С. И. Либерману:

«Закупили мы также машины для лесопильных заводов. Нужно сказать, что в это время машины для этой индустрии быстро совершенствовались и что новые модели, которые работали необыкновенно быстро, постепенно заменяли собой старые. Некоторые машиностроительные фирмы, быть может, иной раз под влиянием наших недругов, старались продать нам новейшие, самые быстроходные машины, с которыми далеко не каждый русский рабочий мог справиться. Мы решили, наоборот, закупить самое усовершенствованное оборудование лишь для одного большого завода, который мы хотели сделать образцовым и, так сказать, учебным заводом; остальные машины мы купили более старых моделей и приобрели их поэтому за сравнительно дешевую цену.

Казалось бы, это было разумно. Но впоследствии – значительно позже – кое-кто вздумал винить мне веревку из этих закупок. В ГПУ стали обвинять меня… во вредительстве: я сознательно закупил менее быстроходные машины, чтобы вредить советской промышленности! Однажды, когда я – это было, вероятно, в 1921 или 1922 году – явился с очередным докладом к Ленину, он неожиданно задал мне вопрос: