Коллектив авторов - Общая часть уголовного права

Вопросы уголовной политики с давних пор занимают умы представителей наук криминального цикла. Внимание к ним с течением времени то угасает, то вновь усиливается, но своей дискуссионности проблема не утеряет. На страницах настоящей работы мы попытаемся передать авторское видение некоторых, наиболее сложных и спорных, аспектов уголовной политики, чувствуя при этом огромную ответственность перед авторитетными учеными, работавшими и работающими в данном направлении.

С момента своего зарождения мысль об уголовной политике связывала существование последней с необходимостью противостояния величайшему злу человечества – преступности. Ошибочными в этом смысле представляются суждения тех ученых, которые пытаются объяснить значимость исследования проблем уголовной политики растущей криминализацией общественных отношений, появлением новых форм и видов преступной деятельности, расширением диапазона криминальных интересов, реформированием различных сфер государственной жизни… По нашему глубокому убеждению, данная проблематика в «рекламе» не нуждается: она актуальна сама по себе, во все времена и для всех стран мирового сообщества. [188] Об указанных факторах поэтому следует вести речь не в связи с обоснованием актуальности исследований уголовно-политического характера, а в связи с определением задач и содержания уголовной политики государства на конкретном историческом этапе. Непонимание или недооценка этого обстоятельства могут привести к утрате контроля над ситуацией в сфере противодействия преступности, к несвоевременному реагированию на ее неблагоприятное развитие.

Что же представляет собой уголовная политика и насколько обоснованно оперирование соответствующим термином?

Размышления над поставленными вопросами – с чего традиционно начинается любое исследование уголовной политики, и на чем делается, пожалуй, наибольший теоретический акцент, – сохранили свой дискуссионный характер вплоть до настоящего времени. В литературе можно встретить множество дефиниций уголовной политики, в процессе создания которых использованы самые разнообразные подходы: в одних случаях сделан акцент на объеме определяемого понятия, в других – с различной степенью интенсивности отражены те или иные свойства его содержания, в третьих – предпринято и первое, и второе одновременно.

Объем настоящей работы не позволяет осуществить даже поверхностный анализ существующих позиций, поэтому к их рассмотрению мы будем обращаться по ходу обоснования тех или иных положений, необходимых для формулирования собственного определения понятия уголовной политики. Последнее, будучи отправной точкой в рассмотрении всех связанных с уголовной политикой вопросов и, как следствие, залогом верных научных выводов по проблеме, должно максимально точно и полно передавать сущность исследуемого явления, чего, на наш взгляд, можно достичь только путем предварительного выявления и анализа характерных черт уголовной политики.

1. Функциональную сферу уголовной политики образует борьба с преступностью (противодействие преступности).

Альтернативный характер словосочетаний «борьба с преступностью» и «противодействие преступности» указывает на то, что определение функциональных горизонтов уголовной политики может быть произведено при помощи и одного, и другого выражения: каждое из них обозначает оказание наступательного воздействия на преступность. Однако, по мнению некоторых теоретиков, парадигма «борьба с преступностью» имеет определенные дефекты, которые сказываются в конечном итоге на содержании и результатах правотворческой и правоприменительной практики. [189] См., например: Босхолов С. С. Основы уголовной политики: Конституционный, криминологический, уголовно-правовой и информационный аспекты. М., 1999. С. 38–41; Лопашенко Н. А. Уголовно-правовая политика // Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. д-ра юрид. наук, проф. Н. И. Матузова и д-ра юрид. наук, проф. А. В. Малько. М., 2003. С. 362. Относясь с уважением к данной позиции, полагаем, тем не менее, что в противовес аргументам, приводимым в ее обоснование, можно сформулировать следующие доводы.

Во-первых, термин «борьба с преступностью» употребляется для отражения процесса, сущностным свойством которого является стремление к победе над наиболее опасным видом антисоциального поведения – преступностью. Абсолютно непонятен поэтому негативизм, демонстрируемый С. С. Босхоловым при упоминании о борьбе как о непримиримом противостоянии сторон с конечной целью победы. [190] См.: Босхолов С. С. Указ. соч. С. 38. На наш взгляд, именно борьба с преступностью представляет собой ту сферу, в которой правильность сформулированного тезиса подтверждается со всей очевидностью. Мириться с существованием преступности и бездействовать – абсурдно, а вот желание победить ее – напротив, вполне естественно. Другое дело, что победу в рассматриваемом случае не следует толковать буквально, ассоциируя ее с полной ликвидацией преступности. Речь должна идти о победе над ростом последней, над появлением качественно новых ее форм, над совершенствованием методов криминальной деятельности… Собственно, из такого представления о перспективах борьбы с преступностью и исходит все разумное человечество.

Во-вторых, «борьба» действительно предполагает использование самых решительных мер (в «борьбе с преступностью» – наиболее строгих мер государственного принуждения), однако отнюдь не любые, как пишет С. С. Восходов. [191] См.: Там же. С. 39.

Современная медицина не в меньшей степени, чем уголовная политика, оперирует термином «борьба», но это вовсе не означает, что для борьбы, например, с социально опасными заболеваниями могут применяться такие кардинальные меры, как изоляция или физическое уничтожение их носителей. Поэтому беззаконие и произвол, риск появления которых в процессе «борьбы с преступностью», безусловно, существует, находятся в прямой зависимости не от применения анализируемой парадигмы, а от содержания господствующей в государстве политической воли либо от ее полного отсутствия. Способна ли, с учетом изложенного, замена словосочетания «борьба с преступностью» каким-либо другим выражением автоматически отразиться на содержании и результатах практики уголовного правотворчества и правоприменения, придав ей априори позитивную направленность? Полагаем, что нет.

В-третьих, «борьба с преступностью», обозначая «активную наступательную деятельность путем воздействия на процессы детерминации, обусловливания этого антисоциального явления и применения к лицам, нарушающим уголовный закон, соответствующих мер государственного принуждения», [192] Побегайло Э. Ф. Кризис современной российской уголовной политики // Преступность и уголовное законодательство: реалии, тенденции, взаимовлияние: Сб. науч. трудов / Под ред. проф. Н. А. Лопашенко. Саратов: Саратовский Центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции, 2004. С. 88. может осуществляться на самых различных этапах и иметь самые различные векторы реализации. Именно такое, широкоаспектное, понимание борьбы с преступностью давно устоялось на практике; оно охватывает не только пресечение, но и предупреждение криминальной деятельности. [193] См., например: Гальперин И. М., Курляндский В. И. Предмет уголовной политики и основные направления ее изучения // Основные направления борьбы с преступностью. М., 1975. С. 7. Опасения же Н. А. Лопашенко по поводу односторонности данного выражения, [194] См.: Лопашенко Н. А. Уголовно-правовая политика. С. 362. основанные на взвешенном и щепетильном подходе к оперированию терминами, носят в большей степени теоретический характер.