Алексей Кибальник - Преступления против мира и безопасности человечества

Соучастие в преступлении против мира и безопасности человечества. В теории уголовного права под соучастием в совершении преступления обычно понимается умышленное совместное участие двух и более лиц в совершении умышленного преступления. При этом обычно выделяются объективные признаки соучастия (совершение преступления двумя и более лицами, являющимися субъектами преступления; совместность деятельности двух и более лиц при совершении преступления; общий для соучастников преступный результат, находящийся в причинной связи с действиями всех соучастников) и его субъективные признаки (взаимная осведомленность соучастников о совместных действиях, т. е. двухсторонняя субъективная связь между ними; общность умысла соучастников в совершении преступления – причем мотивы и цели соучастников в совершении одного и того же преступления могут быть различными). Отсутствие хотя бы одного из названных объективных или субъективных признаков исключает юридическое соучастие в преступлении.

Институт соучастия хорошо знаком международному уголовному праву: так, в силу ч. 3 ст. 25 Римского Статута, для соучастия в преступлении против мира и безопасности характерны следующие признаки:

– лицо «совместно с другим лицом» совершает преступление или покушение на преступление;

– при совершении преступления группой лиц они действуют «с общей целью»;

– лицо осознает «умысел группы» на совершение конкретного преступления.

Международно-правовые акты обычно не выделяют конкретных видов соучастников – в них чаще указывается, что ответственности подлежит любое лицо, которое «принимает участие в качестве сообщника любого лица, которое совершает или пытается совершить» преступление, либо просто «является соучастником лица», совершающего деяние или покушение на деяние.

Позднейшие акты международного уголовного права более определенно говорят о возможных видах соучастников в совершении преступления. В соответствии со ст. 25 Римского Статута, подлежит уголовной ответственности лицо, которое:

– совершает преступление индивидуально или совместно с другими лицами;

– приказывает, подстрекает или побуждает совершить преступление (если такое преступление все же совершается или имеет место покушение на его совершение);

– с целью облегчить совершение такого преступления пособничает или иным образом содействует его совершению или покушению на него, включая «предоставление средств для его совершения».

Статья 6 Устава Нюрнбергского трибунала прямо говорит о существовании таких видов соучастников, как руководитель, организатор, подстрекатель и пособник. С другой стороны, российский Уголовный закон называет четыре вида соучастников, соединяя организаторские и руководительские функции в лице организатора преступления (ч. 3 ст. 33 УК РФ).

В соответствии со ст. 34 УК РФ, пределы ответственности соучастников, не являющихся исполнителями преступления, основаны на доктрине ограниченного акцессорного соучастия. Ограниченность акцессорности при регламентации уголовной ответственности соучастников состоит в том, что в ряде случаев деятельность соучастников, не являющихся исполнителями преступления или покушения на преступление, подлежит самостоятельной правовой оценке.

Особо отметим, что УК РФ, устанавливая в ст. 35 самостоятельные формы соучастия, в главе 34 нигде не предусматривает их в качестве квалифицирующих обстоятельств. Буквально такое положение вещей как бы соответствует положениям международно-правовых актов, ни в одном из которых не говорится о дифференциации ответственности при совершении преступления против мира и безопасности человечества в той или иной форме соучастия.

Исходя из определенных в УК РФ нижних и верхних пределов санкций за планирование, подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны, применение запрещенных средств и методов ведения войны, геноцид и экоцид, введение квалифицирующих обстоятельств совершения этих преступлений «группой лиц по предварительному сговору» или «организованной группой» вряд ли целесообразно. В противном случае действия одиночного исполнителя должны подлежать менее суровой правовой оценке, что недопустимо и противоречит нормам международного права. В нормах о других преступлениях против мира и безопасности человечества (в частности, о наемничестве; незаконном обороте оружия массового поражения; нападении на лиц и учреждения, пользующиеся международной защитой) вполне могли бы найти свое место указанные квалифицирующие признаки – что, в свою очередь, позволит последовательно реализовывать принцип дифференциации уголовной ответственности.

Совершение преступлений против мира и безопасности человечества во исполнение приказа. Не вызывает сомнений тот факт, что многие преступления против мира и безопасности человечества совершались и совершаются во исполнение приказа.

Еще 13 января 1942 г. была подписана Декларация о наказании за преступления, совершенные во время войны, в которой представители ряда государств объявили «одной из своих основных целей войны наказание, путем организованного правосудия, тех, кто виновен и ответственен за эти преступления, независимо от того, совершены ли последние по их приказу, ими лично или при их соучастии в любой форме». [50] Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны: В 3 т. Т. 1. М., 1946–1947. С. 320.

Следующим актом, устанавливающим ответственность за совершение военных преступлений во исполнение приказа, явилась Декларация о поражении Германии и взятии на себя верховной власти в отношении Германии правительствами Союза ССР, Соединенного Королевства, США и Временным правительством Французской Республики. Статья 11 этого документа гласила: «главные нацистские лидеры… в связи с тем, что они подозреваются в совершении, подстрекательстве или издании приказов о проведении военных или аналогичных преступлений, будут арестованы и переданы представителям союзников». [51] Там же. С. 277.

В указанных актах нашли свое закрепление принципы действия института исполнения приказа: официально прозвучало намерение привлекать к ответственности не только лиц, отдававших преступные приказы, но и исполнителей таковых. Дальнейшее развитие институт исполнения приказа получил на Нюрнбергском процессе.

В теории отечественного уголовного права обычно утверждается, что исполнение приказа или распоряжения связано с причинением вреда во исполнение обязательного для лица распоряжения о совершении какого-либо действия (бездействия), данного компетентным органом либо лицом, наделенным соответствующими полномочиями.