Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том V. Преступления против государственной власти. Преступления против военной службы. Преступления против мира и безопасности человечества. Международное уголовное право

В Русской Правдеи княжеских уставах, первых законодательных актах Древней Руси, формулировались правовые нормы, которые можно рассматривать как прообраз некоторых современных составов преступлений против правосудия. Бесспорно, что эти правовые источники несли в себе правовую идеологию феодальных общественных отношений, а также религиозные воззрения, включающие в себя не только каноны христианской веры, но и языческие взгляды на мир.

Изучение исторических источников приводит к выводу о том, что важнейшей ценностью в правосудии во все времена являлась «правда», т. е. то, что «существует в действительности, соответствует реальному положению вещей» [235] Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 576. . Из этого следует, что «ложь» в правосудии всегда имела высокую степень общественной опасности, так как создавала угрозу принятия неправосудного решения. Не случайно в первых памятниках древнерусского законодательства изначально формулировалась уголовная ответственность за «безосновательное обвинение в убийстве» или «клеветническое обвинение в незаконном сожительстве, зелейничестве или еретичестве» [236] См.: Российское законодательство X–XX веков: В девяти томах. Т. 1: Законодательство Древней Руси. М., 1984. С. 92, 158. , что являлось прототипом современного ложного доноса. Первоначально ответственность за ложное обвинение для доносчика была достаточно незначительна и по традиции первых славянских законодательных актов выражалась в денежной компенсации.

В последующих правовых актах ложный донос по степени общественной опасности и государственному реагированию приравнивался к «татьбе», «разбою», «душегубству» (краже, разбою, убийству) и предусматривал суровое наказание. Например, ст. 8 Судебника 1497 г.формулировала ответственность за «ябедничество» (ложный донос с целью обвинения и привлечения к ответственности невиновного), которое каралось смертной казнью [237] См.: Там же. Т. 2: Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М., 1985.С. 55, 68. .

Не оставались без уголовно-правовой защиты и иные интересы правосудия. Например, в Новгородской судной грамотест. 6 запрещала под страхом наказания «наводить наводки», т. е. побуждать толпу к нападению на суд либо на противоположную сторону. Статья устанавливала наказания за эти действия, совершенные против членов суда и докладчиков. Размер наказания (штрафа) зависел от сословного положения виновного.

Псковская судная грамотапредусматривала ответственность за самовольное и насильственное вторжение в судебное помещение, нанесение ударов «подвернику» – специальному должностному лицу, следившему за порядком в помещении суда. Устанавливалось и наказание за подобные действия: заключение виновного в колодки, штраф в пользу князя в размере 1 рубля и «подвернику – 10 денег».

В ст. 19 Судебника 1497 г. предусматривалась возможность отмены неправильного решения судьи и повторного рассмотрения дела. Впервые закреплялась ответственность за нарушение порядка судопроизводства лицами, его осуществлявшими (ст. 33, 35, 36 Судебника) [238] См.: ИсаеваТ. С. Основные памятники русского права. Владивосток, 1997.С. 40. . Однако законодательного разграничения «неправого суда» и судебной ошибки еще нет. Поэтому не устанавливается ответственность судей за вынесение ими неправосудного решения.

Дальнейшее развитие правовые нормы, защищающие интересы правосудия, получили с принятием Судебника 1550 г.Уголовно-правовая охрана правосудия развивалась в двух взаимосвязанных направлениях: с одной стороны, эта деятельность защищалась от посягательств со стороны лиц, осуществляющих функции представителя власти в сфере правосудия; с другой стороны, формулировался круг преступных деяний, которые могли быть совершены против указанных лиц.

В данном законодательном акте сохраняется без изменений декларация Судебника 1497 г. о запрещении посулов и необходимости справедливого суда (ст. 1). Впервые предусматривается уголовная ответственность судей за вынесение неправильного решения в результате получения посулы (взятки – ст. 3). Устанавливается ответственность за фальсификацию (подлог) судебных документов, совершенных за взятку. Наказание в отношении высших должностных лиц судебной системы определял глава государства. Для более низких чинов судебного аппарата ответственность закреплялась Судебником. Например, согласно ст. 4, дьяк, составивший за взятку подложный протокол судебного заседания либо неправильно записавший показания сторон или свидетелей, подвергался штрафу в виде половины суммы иска, а также подлежал тюремному заключению. Другую половину возмещал боярин, который, будучи высшим должностным лицом, должен был следить за своим подчиненным.

Закреплялась наказуемость за лжесвидетельство, ложный донос, злостную клевету (ябедничество) с целью осуждения невиновного, в том числе за ложное обвинение судей в умышленном неправосудии. При этом ложный донос в отношении судей наказывался строже, чем умышленное неправосудие, что способствовало ограничению потока челобитных (жалоб). Лжесвидетель, помимо возмещения потерпевшему причиненного ущерба, подвергался торговой казни.

В указанный исторический период практически не формулировались правовые нормы, предусматривающие ответственность за неисполнение судебных актов. Исключением может служить ст. 55 Судебника 1550 г., которая предусматривала меры воздействия на лицо, обязанное уплатить нанесенный истцу убыток. Стимулирующие исполнение судебного решения меры заключались в том, что лицо выдавалось «на правеж до искупа», а если решение не исполнялось даже после «правежа», ответчик отдавался истцу «головою… до искупа», т. е. в холопы до уплаты или отработки нанесенных убытков [239] См.: Российское законодательство X–XX веков. Т. 2. С. 97–98,131–133,172,146–147. .

Соборное уложение 1649 г. характеризуется двумя направлениями развития уголовного законодательства России в сфере борьбы с посягательствами против правосудия: 1) увеличением числа составов посягательств на интересы правосудия; 2) стремлением законодателя консолидировать данные составы преступлений в одном разделе (главе) законодательного акта.

Разработчики Уложения в главе 10 «О суде» сконцентрировали ряд правовых норм, так или иначе охраняющих интересы правосудия. Например, предусматривалась строгая ответственность в случае ложного доноса в «великом государевом деле и измене », т. е. наиболее тяжких государственных преступлениях. «Изветчик» (доносчик) подвергался тому же наказанию, которое должен был понести оговоренный (ст. 17); аналогичная ответственность предусматривалась за ложное обвинение военнослужащего (ст. 31), ложный донос на судью (ст. 106), ложные показания свидетелей (ст.162–166). Из сказанного можно сделать вывод о том, что ложь при осуществлении судопроизводства, от кого бы из участников процесса она ни исходила, признавалась, во-первых, собственно посягательством на интересы правосудия и, во-вторых, наиболее опасным и распространенным преступлением.