Павел Оль - Правопонимание: от плюрализма к двуединству

3) Ученые, специально занимающиеся изучением права как феномена и правовых явлений. Правопонимание данной группы субъектов соответствует теоретическому уровню. Представляется, что этот уровень правопонимания может рассматриваться и как собственно правопонимание, интерпретируемое в узком смысле, «т. е. научное познание и объяснение права как своеобразного и относительно самостоятельного, целостного, системного явления духовной жизни общества». [28] Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001. С. 17.

Для характеристики этого уровня правопонимания важно выделить критерии научности, т. е. факторы, условия, позволяющие охарактеризовать соответствующее правопонимание в качестве научного. В этой связи для нас представляет интерес исследование А. В. Кезина, который в своей работе «Научность: эталоны, идеалы, критерии…» выделяет «минимальные требования научности», предъявляемые к исследованию: проблемность, предметность, обоснованность, интерсубъективная проверяемость и системность. [29] Кезин А. В. Научность: эталоны, идеалы, критерии. Критический анализ методологического редукционизма и плюрализма. М., 1985. С. 32–35.

Итак, научность того или иного типа правопонимания во многом определяется фактором проблемности. Этому критерию не соответствует, например, обыденный или профессионально-юридический уровень правопонимания. На этих уровнях не возникает необходимости превращения неизвестного в известное, действует «презумпция очевидности», полноты представлений о праве. Субъекты обыденного и профессионально-юридического правопонимания, как правило, исходят из того, что право – это вполне очевидное явление, понимаемое вполне однозначно всеми окружающими. Для субъектов ненаучного правопонимания не стоит проблема, связанная с формированием соответствующего понятия, выявлением признаков права и т. д.

Следующим критерием научности правопонимания является предметность. «Общеизвестно, что каждая наука решает не все проблемы, а лишь проблемы довольно строго определенного рода. Научные знания обладают специфическим характером в том смысле, что они относятся к определенной выделенной предметной области, и их содержательное значение определяется соответствием или несоответствием своему предмету». [30] Там же. С. 33. Применительно к научному правопониманию это положение отражает необходимость осознанной определенности предмета правопознания и реальное наличие явлений, о которых складываются соответствующие представления и понятия. Весьма точным в этой связи представляется следующее замечание Аристотеля: «…если нет познаваемого, то нет и знания (ведь оно в таком случае было бы знанием ни о чем)». [31] Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 2. М., 1978. С. 70. Поэтому вызывают серьезные сомнения в научности те подходы к пониманию права, в рамках которых данный феномен определяется через некую «божественную волю», «провидение», «божье творение», [32] См., например: Напаян Р. А. Христианские корни современного права. М., 2002. С. 1. т. е. через явления, существование которых представляется весьма сомнительным с точки зрения современной науки.

В качестве критерия научности правопонимания следует также выделить обоснованность. Решая проблему, связанную с формированием понятия о праве, выделяя сущностные признаки и формулируя определения явлений, относящихся к предметной области, «ученый выдвигает аргументы, стремится выявить и представить в развернутой форме основания в пользу тех или иных утверждений или отрицаний». [33] Кезин А. В. Научность: эталоны, идеалы, критерии. Критический анализ методологического редукционизма и плюрализма. М., 1985. С. 34. При этом в отличие от обоснований, существующих на обыденном уровне, для научного уровня правопонимания характерно стремление к полноте, обоснованности и доказательности.

Критерием, позволяющим охарактеризовать конкретный подход к пониманию права в качестве научного, является также интерсубъективная проверяемость. «Для науки, – отмечает в этой связи А. В. Кезин, – характерно также и то, что ее аргументы открыты для критической проверки любым субъектом, обладающим нормальными способностями, иначе говоря, научные аргументы интерсубъективно проверяемые». [34] Там же. С. 34.

Иногда, казалось бы, при совершенно верной постановке вопроса о необходимости соответствия истинно-научного знания критериям предметности и объективности, некоторые авторы игнорируют именно принцип интерсубъективной проверяемости знаний, положенных в основу соответствующего подхода к пониманию правового феномена. Так, например, Р. А. Папаян в своей работе «Христианские корни современного права» совершенно точно отмечает, что «истинная наука, будь то физика, биология или филология, ничего не выдумывает, а лишь выявляет изначально существующие в природе, в том числе и в жизни человеческого общества, явления, феномены, их закономерности и суть. Правоведению, если оно претендует быть истинной наукой, надлежит делать то же самое: выявлять те правовые отношения, которые изначально являлись основой функционирования человека и человечества». [35] Папаян Р. А. Христианские корни современного права. М., 2002. С. 1. Но при этом автор пытается объяснить эти «правовые отношения» и обосновать научность своего подхода на основании материалов, изложенных… в Библии! В этой связи Р. А. Папаян констатирует следующее: «Естественно, что как религиозные, так и философские, морально-этические представления основаны на той концепции возникновения мира, которая изложена в Библии. Следовательно, ученый, считающий себя носителем этого мировоззрения или просто являющийся приверженцем христианских ценностей, призван исследовать и открывать в природе и в жизни закономерности Божьего творения, будь то области астрофизики или права. И тогда правовые нормы будут не сочиняться, а открываться». Научность такого подхода автор «подкрепляет» цитатой из религиозных источников: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, – и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят – смотри, вот это новое; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем». [36] Там же.

На наш взгляд, такой подход вряд ли можно определить иначе как антинаучный, по крайней мере в силу двух причин.

Во-первых, Р. А. Папаян в предмет включает феномен, существование которого требует серьезных дополнительных аргументированных обоснований – наличие неких «закономерностей Божьего творения».

Во-вторых, следует признать невозможность интерсубъективной проверки того, что, по мнению самого автора, считается не требующим доказательств, т. е. «концепции возникновения мира, которая изложена в Библии». Более того, Р. А. Папаян не призывает к выявлению истины и последовательной аргументированности, он видит призвание правовой науки лишь в исследовании и открытии «закономерности Божьего творения».