Денис Микшис - Самозащита гражданских прав

Как справедливо отмечает А. А. Фомин, право защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, принадлежит каждому человеку и возникает с момента рождения человека. Оно неотчуждаемо (неотъемлемо, так как представляет собой коренное качество, имманентное человеку как биосоциальному существу) и выражает наиболее существенные возможности безопасной жизнедеятельности и развития человека, имеет непосредственный характер реализации [191] Фомин А. А. Юридическая безопасность личности как приоритет российского конституционализма // Научные труды. Российская академия юридических наук. Вып. 4. М.,2004. Т. 1. С. 585–589. . Парадоксально, но подобная точка зрения в современной цивилистике не является общепризнанной. Формулировка ст. 14 ГК РФ («допускается самозащита гражданских прав») дает некоторым ученым основания называть право на самозащиту полномочием, делегированным государством частному лицу через правовое дозволение [192] О дозволении как о способе гражданско-правового регулирования см.: Алексеев С. С. Указ. соч. С. 158–160; Яковлев В. Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. Свердловск, 1972. С. 22–45. . Ряд авторов (Ю. Г. Басин, С. В. Евдокимов. О. В. Соколова, Э. Л. Страунинг) считают самозащиту «деятельностью компетентных органов по защите права, т. е. по установлению фактических обстоятельств, применению норм права, определению способа защиты права и вынесению решения» [193] Басин Ю. Г., Диденко А. Г. Указ. соч. С. 10; Евдокимов С. В. Указ. соч. С. 6–8; Соколова О. В. Самоуправство: Уголовная характеристика: Дис… канд. юрид. наук. Иваново, 2001. С. 194; Страунинг Э. Л. Самозащита гражданских прав. С. 39. . В своих работах вышеназванные цивилисты характеризуют право на самозащиту как властные полномочия, делегированные частному лицу. Подобное воззрение на природу самозащиты представляется глубоко ошибочным по следующим основаниям.

Во-первых, признание тезиса о том, что источником права на самозащиту является дозволение государства, выраженное в норме позитивного права, означает, что возможность субъекта осуществить такое право будет поставлена в зависимость от одобрения государства – неважно, явно выраженного или подразумеваемого. Данное предположение противоречит общепризнанному взгляду на самозащиту как на естественное и неотчуждаемое право человека, первичное по отношению к любым институтам и установлениям государственной власти, поскольку, по справедливому замечанию Г. Пухты, «право создается впервые не государством, напротив, последнее уже предполагает правовое сознание, право, в охранении которого состоит главная задача государства» [194] Пухта Г. Ф. Энциклопедия права // История философии права. СПб.: Юридический институт (Санкт-Петербург), 1998. С. 339. . Естественность и необходимость защиты жизни, телесной неприкосновенности и свободы была настолько очевидна, что представители естественно-правовой школы (Г. Гроций, X. Томази, Т. Вольф) построили на ней само учение о правах личности. Позднее взгляд на самозащиту как на неотчуждаемое право человека поддержали виднейшие представители социологической школы права. В частности, Р. Иеринг замечал: «…кто не чувствует, что в том случае, когда беззастенчиво нарушают и попирают его права… кто в подобном положении не испытывает стремления защищать себя и свое полное право, тот уже человек безнадежный…» [195] Йеринг Р. Борьба за право. М., 1991. С. 3. и рассматривал самозащиту в качестве древнейшей формы борьбы за право [196] Там же. С. 13. . Выдающиеся русские цивилисты рубежа XIX–XX вв. считали самозащиту неотчуждаемым правом, вытекающим из свойств личности [197] См.: Кони А. Ф. О праве необходимой обороны. М., 1996. С. 7–10; Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. С. 121–122. .

Согласно ст. 18 Конституции РФ неотчуждаемые права и свободы «определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». Цитируемая конституционная норма четко устанавливает иерархию естественных прав и полномочий власти. Из ее содержания следует, что производной является не самозащита, а, наоборот, государственная, в том числе и судебная, защита субъективных прав, что подтверждается расположением норм о самозащите и судебной защите прав граждан (ст. 45 и 46 Конституции РФ). Поэтому право на самозащиту существует независимо от наличия или отсутствия соответствующих законодательных положений, что уже неоднократно отмечалось отечественными правоведами. Например, Г. Я. Стоякин видел особенность мер самозащиты в том, что они не нуждаются в гарантии органов, обладающих властной компетенцией [198] Гражданские правоотношения и их структурные особенности // Сборник ученых трудов СЮИ. Вып. 39. Свердловск, 1975. С. 49. .

Во-вторых, если бы право на самозащиту действительно являлось делегированным, то самозащита должна была осуществляться только указанными в законе способами [199] Обушенко Л. А. Самозащита как форма защиты частной собственности // Законодательство. 1999. № 2. С. 20–23. , а отсутствие упоминания о самозащите в законодательстве означало бы невозможность осуществления акта самозащиты в любой форме [200] К такому выводу, в частности, пришел Д. М. Генкин, утверждая, что, кроме случаев необходимой обороны, самозащита как таковая вообще неприменима для советского гражданского права (см.: Гражданское право / Под ред. М. М. Агаркова и Д. М. Генкина. М., 1944. Т. 1. С. 77). . Однако В. П. Грибанов еще в 1960-х гг. доказал существование права на владельческую самозащиту в форме охраны собственником своего имущества, которое не было предусмотрено гражданским законодательством СССР [201] Грибанов В. П. Указ. соч. С. 117. . К сожалению, вывод о существовании не предусмотренных законодательством способов самозащиты не был развит указанным автором и остался не замеченным позднейшими исследователями.

В-третьих, если субъект права на самозащиту действует по поручению государства, то самозащита в таком случае является не только правом, но и обязанностью [202] Например, В. П. Грибанов, утверждал, что охрана социалистической собственности является не только правом, но и конституционной обязанностью гражданина СССР (см.: Грибанов В. П. Указ. соч. С. 117). . Однако подобный вывод противоречит началу диспозитивности гражданско-правового регулирования и принципу свободного осуществления гражданских прав, в соответствии с которыми субъекту предоставляется возможность по своему выбору «прибегать или не прибегать к мерам защиты» [203] Яковлев В. Ф. Указ. соч. С. 86. . Общепринятым для современной цивилистики является положение, согласно которому инициатива защиты в гражданско-правовом порядке всегда принадлежит субъекту защиты [204] Шершеневич Г. Ф. Наука гражданского права. М.: Статут, 2003. С. 217 (Классика российской цивилистики). . Поэтому гражданин или организация при защите своих прав и интересов действует не в качестве органа власти ad hoc, должностного лица или иного элемента государства («аппарата организованного принуждения»), а как самостоятельный субъект права на самозащиту (ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, ст. 14 ГК РФ). Таким образом, теория «делегированного правомочия» противоречит концептуальным положениям современной российской цивилистики, выраженным в основных началах гражданского законодательства России (ст. 1 ГК РФ) [205] Приняв оспариваемый нами тезис о том, что источником права на самозащиту являются властные правомочия, делегированные государством субъекту гражданских прав, следует признать за государственными и муниципальными органами право использовать свои властные правомочия в целях защиты «интересов государства», «основ правопорядка», т. е., по сути, произвольно вмешиваться в гражданский оборот. .