Анатолий Барабаш - Публичное начало российского уголовного процесса

Указанное – не самый главный недостаток УПК РФ. Новый закон в целом парадоксален: нормы, которые в нем содержатся вплоть до третьего раздела, не оставляют ничего иного, как только согласиться с мнением о состязательности российского уголовного процесса. Нормы главы 10, при соотнесении с предыдущими, порождают вопрос, а нормы восьмого раздела, регламентирующего предварительное расследование, заставляют в этом выводе усомниться. Сомнение, как уже отмечалось выше, возникает в силу того, что содержание деятельности, описанное в нем, немногим отличается от того, как она описывалась в Кодексе 1960 г. В отдельных статьях этого раздела говорится о всесторонности и объективности исследования (см., например, ч. 4 ст. 152, ч. 2 ст. 154). Возникает вопрос – какую же функцию должны выполнять органы расследования? Выше мы уже ставили под сомнение функцию уголовного преследования [232] Стоит согласиться с авторами, отрицательно оценивающими то, что законодатель отнес следователя к участникам процесса, осуществляющим исключительно уголовное преследование. См., например: Азаров В. А. Функциональное содержание и типология современного уголовного процесса России// Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Материалы Междунар. науч. – практ. конф., г. Екатеринбург, 27–28 янв. 2005 г.: В 2 ч. Екатеринбург, 2005. Ч. 1. С. 17. . Они окончательно развеиваются при сопоставлении материала восьмого раздела с тем, что должно быть достигнуто при осуществлении этой деятельности. Становится ясно, что «преследование» должно быть чуждо процессу, в рамках которого перед органами государства ставится цель установления всех обстоятельств, подлежащих доказыванию [233] Возвращаясь к словам Г. Гросса, следует подчеркнуть, что, если рассматривать следователя как обвинителя – он, безусловно, пристрастен, так как перед ним формулируется достаточно узкая цель – изобличить лицо в совершении преступления. Эта пристрастность будет снята, если цель сформулировать по-другому – установление всех обстоятельств происшедшего. В этом случае он уже не может быть обвинителем, сама постановка цели предполагает его объективность. .

Говоря о преследовании, не стоит забывать и о том, какая смысловая нагрузка падает на это слово и как оно воспринимается. За словосочетанием «уголовное преследование» видится махина государственного аппарата со всеми присущими ему карательными функциями, которая, возможно, медленно, возможно, быстро, но неуклонно надвигается на маленького человека, сжимая вокруг него пространство. Подобная картина, как правильно отметил Е. Г. Мартынчик, «не может не привести в страх и ужас современного человека» [234] Мартынчик Е. Г. УПК Российской Федерации: достижения и нереализованные возможности // Российский судья. № 4. 2002. С. 5. .

А сейчас посмотрим, что стало с состязательностью в судебном разбирательстве.

И в этой стадии по существу мало что изменилось. Хоть законодатель и настаивает на том, что каждая из сторон представляет в суде свои доказательства, но вряд ли эти доказательства можно назвать доказательствами прокурора и защиты, которые связаны с результатом их деятельности, по содержанию доказательства могут быть обвинительными или оправдательными, но собраны они следователем. Упирая именно на этот момент, Т. А. Лотыш считает, что «исследование в суде сначала обвинительных, а затем оправдательных доказательств неприменимо в ситуации, когда сбор доказательств осуществляется в ходе предварительного следствия следователем, получающим одновременно доказательства обвинительного и оправдательного характера» [235] Лотыш Т. А. Принцип состязательности и гарантии его обеспечения в уголовном судопроизводстве: Автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2003. С. 16–17. . Как было указано выше, положение адвоката в рамках предварительного расследования, по сравнению с прошлым, осталось прежним, положение прокурора в тексте УПК РФ в последнее время в определенной степени претерпело изменение. 11 мая 2007 г. Государственной Думой принят Федеральный закон «О внесении изменений в уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации"». Основная задача, реализуемая этим законом, – создание следственного комитета в прокуратуре. Полагаем – это первый шаг к созданию единого следственного комитета. По этому закону были скорректированы полномочия прокурора. У него изъята функция процессуального руководства деятельностью органов предварительного следствия, но в то же время законодатель по-прежнему рассматривает его как орган уголовного преследования, вероятно, в силу широкого понимания содержания этой деятельности, куда включает функцию процессуального руководства органами дознания и функцию поддержания государственного обвинения (ст. 37 УПК РФ). Следовательно, законодатель изменил удельный вес функций, реализуемых прокурором, снял противоречие между функцией процессуального руководства органами предварительного следствия и надзора за их деятельностью, но все они как были в законе, так и остались.

Изъятие функции процессуального руководства (уголовного преследования) органами следствия в определенной мере лишает основания утверждение, что прокурор идет в суд с готовой установкой обвинять. Смысл его деятельности, способы деятельности неизбежно ведут его к осуществлению надзорной функции в суде. Да и сейчас он не может ею не заниматься. Косвенное указание на это мы находим у законодателя, который требует от прокурора обеспечить не только законность, но и обоснованность обвинения (ч.4 ст. 37 УПК РФ), а так как центральной частью и по действующему закону является судебное следствие, место состязательности – в судебных прениях.

Решая один из частных вопросов – о соотношении уголовного преследования, обвинения и предварительного расследования, мы уже указывали на непоследовательность законодательной регламентации. Весь изложенный выше материал свидетельствует, что это не случайность, а проявление странной для УПК РФ тенденции, когда Общая часть формулирует одно начало – состязательность, но схема деятельности, заданная в двух основных стадиях – предварительного расследования и судебного разбирательства, – ей противоречит. Отсутствие системности в содержании и изложении законодательного материала влечет за собой постановку вопроса о дееспособности закона [236] А. А. Давлетов выделяет в качестве критериев оценки любого кодекса конституционность, системность и дееспособность. Соотнося их с УПК РФ, он приходит к выводу, что в целом состязательность в нем не реализована. См.: Давлетов А. А. Критерии оценки УПК РФ // Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Материалы Междунар. науч. – практ. конф., г. Екатеринбург, 27–28 янв. 2005 г.: В 2 ч. Екатеринбург, 2005. Ч. 1. С. 234–235. . Перед нами тянитолкай, созданный не фантазией писателя, а законодателем, но куда, в какую сторону он пойдет, уже не в его воле, это будет определяться в рамках практической деятельности. Хотелось бы надеяться, что при ее осуществлении не будет забыт принцип всесторонности, полноты и объективности исследования, тем более что упоминание о нем, как было показано выше, можно найти и в тексте нового УПК.