Ирина Алебастрова - Конституционализм как правовое основание социальной солидарности. Монография

Сплоченность же в таких обществах заметно повышается перед лицом врага, что весьма активно эксплуатируется политической элитой, создающей образ врага в лице окружающего внешнего мира (прежде всего – благополучного западного) и предлагающей сплотиться для противостояния ему вокруг этой самой элиты, чтобы эффективно враждебному миру противостоять. Нередко это служит опять же благовидным предлогом для усиления диктаторской власти. Яркий пример тому дают времена сталинской диктатуры, когда требования классовой сплоченности вуалировали расправы с оппозицией и создание режима беспрекословного подчинения власти. В соответствующих государствах действует, как правило, репрессивное и жесткое законодательство, тоже малосовместимое с социальной солидарностью.

Как видно, в современных западной и восточной цивилизациях принцип социальной солидарности имеет различные основания и проявления. Если в западных странах солидарность социально-психологически базируется на уважении человеческого достоинства и безусловной ценности каждой личности, а потому – толерантности и плюралистичности, то в восточных такую базу образуют мотивы выживания и образ врага. Представляется, что основания западной модели социальной солидарности делают ее более прочной, глубокой и богатой по содержанию, чем солидарность восточной модели, – вопреки укоренившемуся мнению о том, что западное общество является индивидуалистичным, а восточное коллективистским.

При этом замешанная на индивидуализме солидарность способствует не только более мирному, свободному и стабильному существованию социума, но и в наибольшей степени обеспечивает его прогресс. Весьма убедительно по данному поводу высказывался Ф. Гизо. Анализируя историю древних цивилизаций, он видел главную причину их застоя и гибели в их единстве вокруг одной силы или идеи. Источник же жизнеспособности и прогресса европейской цивилизации, как полагал Гизо, заключается в признании и постоянной конкуренции различных сил и идей, которые «вынуждены волей-неволей существовать совместно и примиряться путем компромисса. <���…> В этом именно бесконечном разнообразии форм, идей, начал, в их соперничестве, в их стремлении к известному единству, к идеалу… в этом и состоит мировой процесс» 84.

Что же касается России, то ни солидарное общество, ни солидарное государство в нашей стране построить пока не удалось. О причинах и проявлениях дефицита солидарности в российском обществе и государстве речь уже шла. Возможно, еще раз стоит подчеркнуть, что ее катастрофически не хватает на всех уровнях нашей жизни. Даже в рамках самой малой социальной группы – семьи – солидарность существенно ослаблена, о чем свидетельствует прежде всего значительное количество детей, которых оставили родители, а также системный кризис семьи, наблюдаемый в нашей стране в последние десятилетия. По данным Общественного совета Федерального центрального округа, Россия занимает первое место в мире по количеству брошенных детей. В нашей стране каждый 38-й ребенок живет в государственных учреждениях, в патронатных семьях или у опекунов. В России в детских домах находятся более 750 000 детей-сирот, большая часть – при живых родителях. Количество ежегодных отказов от детей составляет в России 10–11 тыс. 85

Низкой степенью солидарности характеризуются и горизонтальные отношения среднего уровня. Это проявляется в слабой влиятельности и весьма скромных масштабах функционирования некоммерческих организаций и мирных организованных общественных акций, создаваемых как для защиты своих собственных интересов, так и для оказания помощи другим: гражданское общество в России слабо из-за недостаточно высокого уровня жизни и ее обустроенности, а также отсутствия традиции самоорганизации и инициативности населения, привыкшего к тому, что им управляют сверху носители мифических общих интересов. При этом многовековая историческая традиция державного солидаризма, резко усилившаяся при советской власти, при которой групповые корпоративные интересы считались «шкурными», а их отстаивание господствующей моралью воспринималось как «низость», привело к парадоксальному эффекту: не только к вытеснению инициативности, но и к тому, что среди населения России доля «жестких» эгоистов значительно выше, чем в Европе. Согласно European Social Survey 2006/2007 гг., среди населения России почти каждый второй – «жесткий» эгоист, тогда как в Европе таких лишь около четверти. Такой эгоизм проявляется в экономике – в том, что ради материального успеха некоторые сограждане с внедрением в нашей стране рыночных начал пренебрегли солидарностью 86. Из жесткого эгоизма проистекает и несклонность россиян к кооперации с другими людьми в решении своих проблем и оказания помощи другим. Иначе говоря, наша психология в основном мечется между крайностями: «только я» и «вся страна», а промежуточной умеренности – «мы – коллеги, партнеры» – и проистекающей из нее корпоративной солидарности почти нет 87. Еще меньше для российского общества характерна солидарность, основанная на различиях и толерантности. Все это создает неблагоприятный фон для развития различных мирных инициатив «снизу», формирующих реальное гражданское общество и подлинную социальную солидарность в нашей стране.

Наконец, вертикальные связи в России, т. е. отношения между политической элитой и бюрократией, с одной стороны, и гражданами – с другой, тоже нельзя назвать солидарными. Об этом, как уже отмечалось, свидетельствуют недоверие большинства избирателей институту выборов власти вообще, широкий размах коррупции, а также бездушие российского чиновничества (волокита, грубость, формализм), нередко фигурирующее в социологических опросах в качестве одного из важнейших факторов, из-за которого Россия в мире выглядит малопривлекательной для проживания и пребывания страной 88. Представляется, что одной из главных причин низкого уровня социальной солидарности является, на что уже было обращено внимание выше, историческое отсутствие школы индивидуализма. По справедливому замечанию профессора Б. А. Страшуна, «мы как общество… не выработали психологию не вольных, а именно свободных людей, которые рассчитывают в достижении жизненных благ, прежде всего, не на государство, начальников, работодателей, а на себя, умеют уважать других и не допускают неуважительного отношения к себе, стремятся к справедливому порядку» 89.

Итак, общество развивается по пути нарастания социальной солидарности. Разумеется, данный принцип, как, впрочем, и любой другой принцип, не следует абсолютизировать, тем более искусственно и чрезмерно ускорять его укоренение в обществе. Необоснованное преувеличение масштабов солидарности таит ряд опасностей. Это порождаемая механической солидарностью ксенофобия, питающая различные социальные конфликты; использование международной (органической) солидарности как предлога для свержения законных правительств и установления господства более сильных государств над более слабыми; укрепление тоталитарных режимов, прикрывающихся общими интересами; угрозы выживанию титульных наций развитых государств в результате проявления односторонней солидарности мультикультурализма по отношению к иммигрантам; иждивенчество населения, злоупотребляющего социальным вспомоществованием как проявлением солидарности общества.