Уве Хелльманн - НеОбыкновенный фашизм (криминологическая и уголовно-правовая характеристика)

После этого в том же 2004 году законопроект был снят с дальнейшего рассмотрения.

Таким образом, законодательного определения фашизма в России нет. Сталкиваясь с делами подобного рода, российские правоприменители ссылаются на документы Нюрнбергского трибунала. Впрочем, в этих документах также нет определения фашизма. Более того, в приговоре Международного военного трибунала от 1 октября 1946 года обвинения против НСДАП строились исходя из программы партии, которую Гитлер озвучил в Мюнхене 24 февраля 1920 года. В частности, трибунал обвинял НСДАП в том, что эта партия требовала: а) объединения всех немцев в Великую Германию (т. е. закладывались основы будущих аннексий Австрии, Чехословакии и других стран); б) аннулирования Версальского и Сен-Жерменского мирных договоров; в) земли и территории для существования немецкого народа, для их последующей колонизации избыточным немецким населением; г) признания немцем только того гражданина Германии, в жилах которого течет немецкая кровь, независимо от вероисповедания, и непризнания немцем ни одного еврея; д) уничтожения наемных войск и создание национальной армии.

В соответствии со статьей 1 Федерального закона от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» [44]к таковой деятельности (экстремизму) относятся среди прочего: возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения; публичные призывы к экстремистским действиям либо массовое изготовление и распространение экстремистских материалов; публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность; финансирование экстремизма или иное содействие экстремизму (предоставление полиграфической, материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг).

Соответственно к группе преступлений, которые можно связать с проявлениями фашизма, можно относить деяния, ответственность за которые предусмотрена статьей 136 («Нарушения равенства, прав и свобод человека»); пунктом «б» части 1 статьи 213 («Хулиганство по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы»); статьей 280 («Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности»); статьями 282 («Возбуждение ненависти, либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») 282 1; («Организация экстремистского сообщества); 282 2(Организация деятельности экстремистской организации») УК РФ.

Кроме того, статье 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» даны легальные определения экстремистской организации, экстремистским материалам и символике экстремистской организации. При этом в законе принятие решения о том, что именно следует считать экстремизмом, экстремистской организацией, экстремистскими материалами и символикой, переложено на суд. Таким образом, суд в каждом конкретном случае определяет (на практике исходя из заключения экспертов в области лингвистики и культурологии), что признавать экстремизмом, а что не признавать. Вряд ли такая законодательная конструкция способствует единообразному противодействию экстремизму и уж во всяком случае не способствует единообразной судебной практике.

В дополнение к сказанному можно отметить, что помимо перечисленных выше видов деятельности, которые с общепринятой точки зрения относятся к экстремизму, в статье 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» говорится и о других видах, которые, скорее всего, следовало бы отнести к другим противоправным деяниям. Например, к экстремизму относятся: насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации (ст. 278 УК РФ «Насильственный захват власти или насильственное удержание власти»); воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав (ст. 141 УК РФ «Воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий»); воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений (ст. 141 1УК РФ «Нарушение порядка финансирования избирательной кампании кандидата, избирательного объединения, деятельности инициативной группы по проведению референдума, иной группы участников референдума»; ст. 148 УК РФ «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий»); публичное заведомо ложное обвинение должностного лица в экстремизме (ч. 5 ст. 128 1УК РФ «Клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления»).

Следовательно, отсутствие законодательного определения фашизма в российском праве компенсируется понятием экстремизма, которое значительно шире фашизма и полностью его поглощает. Подобный подход мог бы полностью удовлетворять общественные запросы, если бы действующая конструкция не подвергалась критике как со стороны ученых, так и со стороны правоприменителей. Соблазн предельного расширительного толкования понятия «экстремизм» велик. Неугодные политические оппоненты, а также люди, которые по каким-либо причинам стали, по мнению чиновников (особенно из регионов), мешать им работать и слишком часто их критиковать, легко могут быть подведены под эту категорию. Например, руководитель Нижегородского общества прав человека Сергей Шимолос в 2007 году подал в суд на милиционеров. В ходе судебного разбирательства неожиданно выяснилось, что он был поставлен на учет местным Управлением по борьбе с организованной преступностью (сейчас Центр по противодействию экстремизма) и все его передвижения с того времени по настоящие дни отслеживались [45].

Некоторые исследователи обращают внимание, что экстремизм в рамках закона может быть и социально-активным правомерным поведением, поскольку ему присущи такие черты, как высокая степень осознанности, идейность, инициативность, интенсивность, наличие твердых и устойчивых убеждений, гражданская позиция. Представители такого рода экстремизма хотят участвовать в управлении государством, принимать на себя общественные обязанности, нести ответственность за судьбу страны [46].